seize the day
Библиотека. 3 курс. Элизабет Морган, Александра Лестрейнд. Экшн.
Лиз*Элизабет Морган шла с двух пар по Зельеварению в не самом лучшем расположении духа. Ей нужно было в кратчайшие сроки найти книгу по Преобразующим Зельям, чтобы разобраться с принципом действия Бальзама быстрого роста, которое будет вариться на следующем занятии. Гриффиндорка привыкла осознавать во время приготовления, как между собой воздействуют ингредиенты и к чему это в результате приводит. В этом бальзаме же подобного знания не было ни на кнат. Кроме того, все используемые ингредиенты Лиз должна была хоть немного представлять визуально. О существовании Секуринеги – «кто только придумывает такие дурацкие названия?!» – она вовсе не знала, не говоря уже о том, как выглядит его (или её?) стебель. Что и говорить про свойства растения. Да и снова терять 25 баллов из-за ненаписанного дополнительного занятия ей не хотелось. Итак было потеряно уже 50! Если же ко всему вышеперечисленному добавить, что следующий урок будет завтра утром… Состояние Морган становилось понятно.
Решив, что быстрее всего с поисками она справится в библиотеке Хогвартса, третькурсница направилась именно туда, решив благополучно пропустить обед. Все мысли Элайзы были заняты собственной и такой не своевременной глупостью, а никак не едой. Правда, желудок таким к себе обращением наверняка будет недоволен. Что ж для Лизи было не впервой пропускать обед или ужин, просиживая их за поисками нужной информации. Вот только обычно Элизабет Александра предпочитала ограничиваться библиотекой поместья, в которой примерно знала, о какой книге нужно попросить эльфа, и где эта книга вообще находится. С хогвартской было сложнее, учитывая огромное разнообразие книг, начиная древними фолиантами и заканчивая последними выпусками научно-информационных журналов по Заклинаниям, Трансфигурации и etc.
Войдя в большое помещение с заполненными книгами полками, гриффиндорка внимательно огляделась и направилась к тем, на которых, судя по заголовкам, распологались именно фолианты по Зельеварению. Ей, если она ничего не путала, нужно было что-нибудь или по Преобразующим Зельям, или по взаимодействию ингредиентов. Проходя мимо полок, Элизабет, наконец, увидела то, что ей было нужно: «История развития Преобразующих Зелий. Принципы действия и взаимодействия», автор – Элеонора Делл. С ликующей улыбкой взяв толстую книгу в зеленой обложке, Морган прошла к ближайшему столу и села на стул, положив сумку на соседнее место. Не прошло и минуты, как она погрузилась в чтение.*
АлексСегодня после двух очень «интересных и занимательных» уроков Александра Лестрейнд пришла к выводу, что как день начнешь, так его и проведешь. День был просто волшебным, если позволите так сказать. Начиная с самого раннего утра, когда Алекс, проснувшись, обнаружила себя в библиотеке с огромной стопкой книг и недописанным сочинением. А когда вернулась к себе в спальню, обнаружила там стопку писем, которые так ждала. Швырнув туда и то письмо, что только что принесла сова, посланная матерью.
А на уроке Алекс банально заснула сидя за последней партой. За что была с позором выгнана из класса и в придачу получила наказание, да такое, что даже говорить не хочется, да и еще сочинение заставил новое написать и старое дописать. Короче полный завал.
Первым делам Александра отправилась в библиотеку, что бы разобраться с сочинениями. Войдя в тихое просторное помещение, Лестрейнд глубоко вздохнула и отправилась к нужному стеллажу, что стоял рядом со стеллажом с книгами по зельеварению. Соседний стеллаж слизеринка изучала бы с большим интересом. Вытянув особенно пухлый фолиант, в коричневой обложке, подозрительно похожей на человеческую и с золотыми буквами, раскрывавшими название и автора сего произведения. "Основы магической стабильности в XIX веке". Арвенда Милфорд – гласила надпись из золотых букв. Прочитав её, пятикурсница испугалась даже, не повторит ли она свой вчерашний подвиг, и не проснется ли ближе к вечеру в библиотеке.
Сняв книгу с полки Лестрейнд отправилась к ближайшему столу, за которым сидела какая-то гриффиндорка. Не обращая на неё никакого внимания, Лестрейнд положила книгу на стол (ага, положила, плюхнула скорее, и раздался чпокающий звук.) девушка достали из новенькой черной сумки, свиток пергамента с гербом Лестрейндов, чернильницу и любимое, черно-золотое перо. Затем достала из сумки самый что ни на есть карандаш и с его помощью заколола волосы так, что бы они не мешали писать, обнажив тем самым шею и замечательные массивные сережки в ушах. Лестрейнд открыла книгу на нужной странице, и принялась в наглую переписывать текст .
Лиз*Открыв содержание, Элизабет поразилась тому объему работ, который проделала автор. В книге было собрано несколько десятков Преобразующих Зелий и каждое из них в подробностях описано и проанализировано. Кроме того, отдельная глава была посвящена создателям этих Зелий, и еще одна – общим принципам действия. Для начала Морган решила сделать краткие выписки о Бальзаме быстрого роста, чтобы было легче писать характеристику в домашней работе, а уже потом проследить за взаимодействием ингредиентов. Достав из лежащей рядом сумки чистый пергамент и самопишущее перо, третьекурсница нашла в длинном списке нужное Зелье. Бальзам оказался на 214 странице, которую Лиз и не замедлила открыть. Количество текста впечатлило любительницу Зелий, и она понадеялась, что автор отличалась не занудным слогом. Элайза могла назвать несколько книг, в которых увлекательнейшая тема была абсолютно нечитабельна, из-за отсутствия у автора минимального чувства художественного вкуса и таланта писателя.
«Бальзам быстрого роста.
Открыт в 1846 году голландским зельеделом Артемисом Катчером»
*Продиктовала перу начало сообщения Лизи и откинула со лба мешающую прядь. Челка отрастала просто с ужасающей девочку скоростью, периодически вводя волшебницу в состояние близкое к трансу. Казалось, всего несколько дней назад она подравнивала свои рыжие локоны, а те уже опять лезут в глаза! Больше всего Морган раздражало то, что у леди Александры, как звали маму эльфы, проблем с волосами не было вовсе. Женщина же на все претензии дочери с улыбкой отсылала её к семейному альбому с колдографиями, где была пара её изображений во время учебы в Хогвартсе…
Женщина, написавшая в свое время такую полезную для второкурсников Хогвартса книгу, оказалась прекрасным писателем и преподносила далеко не самый простой материал в понятной всем форме. Хотя нет, не всем, гриффиндорка была уверена, что некоторые личности не поймут даже это, не зря же почти на каждом уроке кто-нибудь да расплавит котел. Но сейчас мысли третьекурсницы были заняты Бальзамом, в истории которого было очень много любопытных моментов. Девочка любила в характеристике Зелья указывать парочку таких случаев, чтобы получить более полное описание*
Бальзам Быстрого Роста для животных имеет ядовито-салатовый цвет и легкий неприятный запах подобный запаху тухлых яиц.
*Закончив на этом предложении с характеристикой Бальзама, Элайза в задумчивости уставилась на пергамент. Получилось не густо, но на «Превосходно» вполне тянуло. Удивительно, но постоянно при сдаче работы гриффиндорка была уверена, что написала мало и плохо, что могла бы лучше. И, если последнее было верно, то первое, судя по баллам, нет. До получения отметки третьекурсница считала, что работа принесет факультету, в целом и ей, лично, совсем немного.
Только закончив с первой частью работы, Морган отвлеклась от мира Зелий и вернулась в мир реальный. А в нем её ожидал сюрприз в виде слизеринки, сидящей прямо перед ней. Скользнув по девочке взглядом, Элизабет хотела уже вернуться к чтению, когда…*
Какого Мерлина?!?
*На этой слизеринке были её, нет, вы только подумайте, ЕЁ сережки! Те, что она хранила как зеницу ока, поскольку иначе мать сама, без участия отца прибила бы любимую малютку. «Если уж дали тебе такую ценную вещь, как семейная реликвия, передающаяся по женской линий, то уж будь добра, сохрани её!» - не раз повторяла миссис Морган, глядя на щеголявшую в сережках дочь. После этого Элайза стала надевать дорогие длинные серьги с удивительными камнями, среди которых самими яркими были изумруды, только на какие-то званые вечера. И вот сейчас, в школьной библиотеке она видит девчонку, которая нагло присвоила себе семейную реликвию семьи Монтегю! Ярость застелила глаза обычно такой спокойной гриффиндорке, и она была уже не в состоянии логически мыслить. Морган понимала только то, что сережки, которые еще недавно лежали в её спальне в гостиной Гриффиндора, сейчас были на незнакомке, со спокойным видом читающей какую-то книгу. С громких хлопком захлопнув книгу, третьекурсница с непроницаемым выражением лица, от которого словно веяло каким-то странным холодом, проговорила сквозь зубы:*
- Мисс, Вам лучше отдать то, что вы нагло украли… Или лучше сказать позаимствовали?
*Лизи перевела красноречивый взгляд с зеленых глаз незнакомки на большие сережки, практически касающиеся плеч. Ей было плевать, как это выглядело со стороны, главное, что в её ушах была семейная реликвия, которая законным путем там оказаться не могла. Серьги были только у её тетушек или их дочерей. Ребенок, кроме её матери, был лишь у Каро, и слизеринка явно не этот ребенок! Сжав руки в кулаки так, что длинные ногти, покрытые серебристым лаком, впились ей в руки, Элизабет пристально смотрела на слизеринку в ожидании её реакции. Единственное, что могло успокоить сейчас третьекурсницу, было срочное возвращение украшения и доходчивое объяснение, как оно оказалось у неё. Да и то вряд ли…*
АлексЛестрейнд переписывала страницу за страницей не замечая ничего вокруг. Как бы странно это не было, но книга определенно понравилась юной слизеринке. Она даже стала подумывать не даст Ли её библиотекарша на несколько дней. Хотя вероятнее всего нет, но если хорошо попросить или попросить какого-либо преподавателя замолвить за неё словечко.
Ну и удивиться же профессор, когда получит её сочинение в таком огромном объеме. Лестрейнд улыбнулась себе самой и перевернула очередную сраницу. И закончив наконец дописывать сочинение, слизеринка довольная собой потянулась и отложила красивое черное перо. Пятикурсница перелистала все исписанные ею страницы и остановилась на седьмой:
«К началу XIX века магглы утвердились в мысли, что вправе творить свою историю, как им заблагорассудиться. Правда, следует отметить, что в рассматриваемые период они еще не отважились на откровенные разрывы со всем «сверхъестественным», как называли и смеют называть волшебников магглы. В 1812 году началась серия войн Наполеона, которая нанесла удар не только по людскому миру, но и волшебному. Тогда-то и началось зарождение новой идеологии. Многие сильные мира сего стали все более четко осознавать, что от магглов не сможет защитить кучка волшебников в разноцветных мантиях, которые называют себя Министерством.
Другая часть волшебного мира считала, что самым верным решением будет прекратить существование волшебников в строгой секретности. В начале XIX века происходит несколько консилиумов, где обсуждался этот вопрос. Но пришедшие в 1812 г. Наполеоновские войны показали, что идея о рассекречивании магического мира не имеет под собой четкой основы и здравого смысла. Тем не менее, сторонники этой идеи не оставляли желания продвинуть эту идею.
К началу рассматриваемого периода Министерство Магии существовало, как орган власти магического мира, но не был единственным. Сохранялся плюрализм правящих органов, что во многих ситуациях не могла способствовать хорошей организации жизни магического мира. После Наполеоновских войн Министерство утвердится окончательно, так как будет единственным органом власти, который сможет справиться с угрозой магглов. Следует отметить, что не все Министерство боролось, оно получило поддержку волшебников Англии из-за действий мага, который в это время возглавлял Министерство. Именно этот факт принимают во внимании сторонники новой идеологии единовластия, которая все больше распространяется после Наполео…»
Дочитать Александра не смогла, потому что раздался хлопок с силой захлопывающейся книги, девочка, гриффиндорка, как презрительно отметила про себя мисс Лестрейнд, друг ни с того ни с сего подала голос.
- Мисс, Вам лучше отдать то, что вы нагло украли… Или лучше сказать позаимствовали?
Лестрейнд не сразу поняла смыл этих слов, так как все еще было поглощена этой как выяснилось чудесной книгой. Александра подняла глаза и увидела девочку, которой было лет двенадцать-тринадцать от силы.
Скорее всего третий курс, - отметила про себя Алекс. Волосы гриффиндор почти такие-же как у неё самой, только рыжие и этот жест, которым она убрала челку со лба. Лестрейнд готова поклясться была, что сама делает точно также. Странно, что она ниразу не замечала эту девчонку в школе.
До Алекс, которая витала среди новых идеологий и определений места по солнцем для магов и магглов, дошло, что эта гриффиндорка , так яросно глядя на неё своими большими глазами, обвиняла её, представительницу древнейшего, богатейшего аристократического рода в воровстве.
Лестрейнд с силой сжала кулаки, да так, что побелели костяшки пальцев. Однако внешне Александра выглядела совершенно невозмутимой. Оставалась ещё небольшая возможность, что произошла какая-то ошибка. Да и на самом деле Александра не понимала о чем говорит эта девченка.
- Ты о чем? – бесстрасным голосом спросила на гриффиндорку. Было забавно наблюдать, как маленькая волшебница пытается сдержать ярость.
Лиз*Ответ незнакомки заставил Элизабет возмущенно втянуть воздух. «Ты о чем?» Она спрашивала у неё, о чем Лиз говорит? О, Морган с удовольствием скажет этой самонадеянной нахалке все, что думает по этому поводу и доступно объяснит, о чем она! Чистокровная ведьмочка привыкла к тому, что все её требования удовлетворяются достаточно быстро, а на вопросы поступают полные и понятные ответы. Поэтому подобные переспросы обычно заканчивались не очень благополучно. Особенно, от этой черты характера девочки страдали непонятливые эльфы, но и те все-таки осознали, что лучше не задавать глупых вопросов. Под глупыми Элайза понимала практически все, что ей задавались. Будучи в хорошем расположении духа она еще могла терпеливо объяснить, чего хочет, но, если день не заладился, эту внешне спокойную магичку лучше не трогать.
Маска равнодушия слишком быстро может слететь, оставив после себя лишь истинные эмоции гриффиндорки. Переходный возраст же, в который она вступила, только усугублял положение. Мерлин, даже терпеливая преподавательница этикета на последних каникулах не выдерживала нападок острой на язык ученицы, когда та была чем-то недовольна. Правда, такие нападки во время уроков с мадмуазель Бюсси обычно заканчивались повторением темы: «Правила поведения истинных аристократов в приличном обществе. Часть 2. Умение держать себя в руках». Эта часть очень плохо давалась Элизабет Александре, не смотря на постоянные повторения. Да, её трудно было вывести из себя, но если уж вывели, то никакие правила не в состоянии заставить её сдержаться. Но в том случае, если Лиз все-таки смолчит, обидчику лучше быть поосторожнее – время даст волшебнице возможность лучше продумать свой ответ… На первом курсе на Поттер вон чуть мантия не сгорела. А могла и какая отрава в чай попасть… Случайно разумеется.
Усилием воли заставив себя спокойно выдохнуть, третьекурсница, все также не разжимая зубы, ответила на поставленный слизеринкой вопрос. Сейчас ей было плевать, что девушка была явно старше её, что во владении палочкой превосходит в несколько раз, что физически сильнее… Да, Шляпа все-таки не зря отправила Лиз в Гриффиндор, в такие моменты (редкие, к счастью) храбрости ей было не занимать.*
- Я о м-о-и-х серьгах, которые почему-то висят в т-в-о-и-х ушах.
*Морган сделала упор на двух местоимениях, которые имели решающее для гриффки значение. В том, что драгоценные и очень дорогие сережки её, она почему-то не сомневалась. Она должна была во всем разобраться, до тех пор, пока желание совершенно по-магглски повыдирать старшекурснице её черные волосы не стало совсем не преодолимым. Прямой взгляд в глаза собеседнице вызвал у Элизы странную мысль:*
«Оттенок её глаз точь в точь как у меня… И у мамы… Ну, и всех остальных моих любимых тетушек… Мерлин, у меня начались галлюцинации, потому что такой удивительно насыщенный цвет может быть только у Монтегю, а эта девчонка к нам не имеет никакого отношения…»
*И действительно, женщины данного семейства испокон веков отличаются глазами цвета лучшего из изумрудов. Сколько Морган не искала кого-нибудь похожего, но все встречающиеся ей зеленоглазые ведьмы оказывались с совершенно другим оттенком, который хоть и был зачастую тоже достаточно привлекателен, но далеко не так, как у них. Посоветовав себе не отвлекаться на всякую ерунду, Элизабет вновь полностью сосредоточилась на слизеринке*
АлексАлександра Лестрейнд абсолютно уверенная в своей правоте спокойно сидела, откинувшись на спинку стула. Она нарочито медленно, положила ногу на ногу и продолжала смотреть на разъяренную представительницу дома Гриффиндора.
А девчонка-то либо действительно по-гриффиндорски храбрая, в чем лично Алекс сомневалась, либо по-гриффиндорски глупая. Ко второму варианту слизеринка склонялась больше. Ну, скажите, какой нормальный школьник-младшекурсник придет и будет нагло выставлять претензии старшекурснику, тем более слизенринцу.
Клинический случай, - подумала мисс Лестрейнд, отодвигая от себя "Основы магической стабильности в XIX веке"
Когда гриффиндорка сказала, что она имеет в виду, Алекс и виду не подала, что удивилась, хотя на самом деле была крайне удивлена. Она поняла бы, если бы третьекурсница имела в виду браслет, который был надет на левую руку Алекс. Он был немного широковат, и поэтому был, не на запястье, как обычно их носят, а почти возле локтя. Браслет был прекрасно виден, так как Лестрейнд надела сегодня белоснежную рубашку с коротким рукавов.
Украшение это было из серебра, в виде двух переплетающихся змей. Такие браслеты, пару лет назад дарила одна девочка, которая училась на Слизерине, но по определенным обстоятельствам она не смогла закончить школу. Поэтому было бы вполне логично, если бы гриффиндорка потребовала его потеряла свой вот и подумала бы, но сережки…
- Похоже, у кого-то с головой не все в порядке, - произнесла Алекс в сторону, словно эти слова относились не к третьекурснице. – Боюсь, что в м-о-и-х ушах висят м-о-и сережки.
Лестрейнд была в недоумении, с чего эта гриффиндорка вообще заговорила о серьгах. Эти серьги подарила ей мать, когда Александре было всего четыре года. Перед самым отъездом девочки во Францию. Алекс прекрасно помнила взволнованное лицо матери. Помнила в чем она тогда была одета, то темно-синее пальто, с серебряными пуговицами, помнила тот серебристый шарф, что был небрежно перекинут через шею, помнила запах её пряных духов, помнила цвет беспокойных глаз.
Помнила, что мать тогда сказала об этих серьгах. Она говорила, что такие серьги – это семейная реликвия семьи Монтегю и они могут быть только у женщин из этой семьи. Это все связано с каким-то старым и очень сильным колдовством, поэтому Оливия велела сохранить в безопасности эти драгоценности. Потом Александру увезли. Дома во Франции она спрятала их в очень надежном месте, а когда уезжала в Хогвартс забрала с собой.
Александра моргнула, словно опомнившись от воспоминаний. Снова перед ней сидела гриффиндорка которая с чего-то взяла, что является обладательницей этих драгоценностей.
- Куда тебе такие сережки, - дерзко босила девушка, не отрывая взгляда от зеленых глаз третьекурсницы
Лиз*На ладонях наверняка останутся красные следы, потому что слова слизеринки заставили Элизабет еще сильнее впиться ногтями в кожу. Все что угодно, лишь бы сдержать все усиливающееся желание расцарапать незнакомке физиономию. Морган очень жалела, что не может вызвать старшекурсницу на дуэль на рапирах и заставить поплатиться за свои слова. Постоянные тренировки сделали из гриффиндорки достаточно искусную фехтовальщицу, так что у неё в любом случае было бы, что противопоставить ученице дома Салазара. А с каким удовольствием она пронзила бы ей что-нибудь, сделав кровопускание. Отстраненное подумав о том, голубая ли у девушки кровь, Элайза представила, как бы выглядела сцена вызова на дуэль. Прочувствовав всю комичность ситуации, девочка усмехнулась, немного расслабляясь. Хотя самоуверенное спокойствие слизеринки не давало Лиз непринужденно сидеть на месте. Как эта девчонка может насмехаться и язвить, когда она уже вся испереживалась из-за украденных сережек!
Слова собеседницы о том, что в её ушах её сережки, показались мисс Морган полнейшей нелепицей. Такого просто не может быть! По хорошо известной всем женщинам их семьи легенде, бриллиантовые серьги были созданы талантливейшим ювелиром для своей возлюбленной – Элеоноры Монтегю. Последняя, как гласила легенда, была первой ведьмой в их роду. Она же и наложила мощные заклинания, которые увеличивали число сережек, если дочерей рождалось несколько. Первоначально, если просмотреть родословное древо, у женщин рождалась только одна дочь, и бабушка Лизи была первой ведьмой, родившей аж четырех. Такие подробности были еще не известны Элизабет, но то, что эти серьги она может увидеть только на дочке Каро Кассандре, Лорелее и Доре знала точно.
Именно это и собиралась объяснить непонятливой слизеринке мисс Морган. Но не успела она сказать ни слова, как та бросила обидное: «Куда тебе такие сережки?». Это она сказала ей – наследнице не только не самого родовитого семейства Монтегю, но и Морган, чьи представители уже долгое время живут в далекой Болгарии и отличаются строгим соблюдением всех магических традиций. Стерпеть такое оскорбление Элайза не могла. Сделав это, она бы просто унизила свою семью, а о том, как важна честь семьи, она знала прекрасно. Резко вскочив с места, Элизабет Александра в считанные секунды преодолела разделяющее их расстояние и взмахнула рукой. Третьекурсница знала, что не сможет тягаться со старшекурсницей в магической дуэли, поэтому решила действовать хорошо проверенным магглским способом – надавать нахалке пощечин. Причем, в этот раз она почему-то была уверена – отец бы её действия одобрил. Если, конечно, не учитывать тот факт, что в ситуации она так и не разобралась. Было конкретное оскорбление и желание заставить девушку поперхнуться своими словами.
Звонкая пощечина разорвала тишину библиотеки. Звук был немного смазан по той причине, что Лиз в самом конце чуть согнула кончики пальцев так, чтобы прочертить ноготками ярко-красные полосы на щеках слизеринки. С удовлетворенной улыбкой смотрела гриффка на дело рук своих… Первые две секунды. Потом в голову, словно резко вернулся разум, пропавший куда-то, когда она увидела свои серьги. Этот самый разум доходчиво донес до растерявшейся ученицы, что она сделала, и какая расплата за этим наверняка последует. Задержав дыхание, Морган ждала какого-нибудь изощренного проклятья, неумолимо летящего в её сторону. То, что такого поступка слизеринка не стерпит, можно было не сомневаться…*
АлексГлупо, очень глупо… Не стоило даже думать о том, что Лестрейнд стерпит эту пощечину. В первые несколько секунд Александра даже не поняла что произошло, однако почувствовала на щеке обжигающую боль она, словно опомнилась. На чеке девушки начали проявляться чертовы красные линии. Прекрасные изумрудные глаза вмиг потемнели, кулаки сжались.
Алекс так быстро вскочила, что опрокинула скамью на пол. Упав она прогремела на всю библиотеку. Девушка поняла, что сейчас сюда набежит множество непрошенных гостей, что бы посмотреть что произошло, так что она решила разобраться с этим побыстрее. В одно мгновение внешне абсолютно спокойная слизеринка с силой схватила за руки третьекурсницу, да так, что захрустели кости запястья. Еще мгновение и гриффиндорка лежала лицом вниз на холодном полу, с заведенной за спину рукой, которую держала Лестрейнд. Ей хватило бы единственного мельчайшего движения, для того, что бы сломать руку этой выскочке.
Нет, конечно, Александра Лестрейнд могла наслать какое-нибудь проклятие, тем более, что недавно она прочитала в одной из запрещенных книг парочку новых заклятий, которые необходимо было испробовать на ком-нибудь. Но это было бы слишком просто и не так унизительно для третьекурсницы.
- Слушай сюда внимательно,- злобно прошипела слизеринка, нависнув над ухом гриффиндорки. Сейчас Лестрейнд была просто вне себя от ярости, она никогда еще так не злилась, однако умело это скрывала. – Если ты еще хотя бы раз заикнешься о моих сережках, то поверь мне не раз об этом пожалеешь. Этот и ближайшие два семестра будут самыми «приятными» воспоминаниями до конца твоей жалкой жизни. Я ясно выражаюсь?
Лестрейнд чуть потянула руку гриффиндорки и та взвыла от боли, и лишь тогда довольная собой слизеринка отпустила её. Скрестив руки на груди она с сардонической улыбкой как выскочка пытается подняться с пола. Конечно пораненную руку мадам Помфри быстро вылечит, даже слишком быстро чем хотелось бы, но до того момента гриффиндорка помучается.
Лестрейнд так и хотелось объяснить этой девчонке, что это её серьги и малолетняя выскочка не имеет на них никакого права. Правда, когда Алекс взглянула ей в глаза сомнение прокралось в её душу. Они были почти такими же красивыми, как и у неё самой и цвет почти тот же. Такими глазами славились на весь магический мир только женщины семейства Монтегю, такие же глаза были и у матери Александры. Лестрейнд даже застыла на мгновение. Однако в следующий миг наваждение исчезло: не могут представители этого славного семейства учиться на Гриффиндоре, если только они не осквернители рода.
Лиз*Секунда, и деревянная лавка падает с громким стуком. Секунда, и запястья, словно в железных обручах. Секунда, и её лицо практически впечатано в пол. Всего несколько секунд… Секунд, за которые Элизабет Александра Морган, посмевшая дать пощечину старшекурснице со Слизерина, оказалась на холодном полу в унизительнейшем положении. Если хорошо подумать, можно понять, что это первый момент в жизни третьекурсницы, когда она оказалась в такой ситуации. Впоследствии она, возможно, поблагодарит Мерлин за то, что рядом никого не было и о её позоре знают только они со слизеринкой. То, что та может рассказать кому-то… Что ж, пусть рассказывает, Лизи очень сомневалась, что незнакомка общается с теми людьми, чье мнение было для неё дорого.
Заведенная за спину правая рука немилосердно ныла, но это были пустяки по сравнению с тем, что творилось в душе у этой гриффиндорки. Ей не составило особого труда понять, что в том, что она оказалась в таком положении, виновата только она. Незнакомая слизеринка защищалась сначала от словесных нападок, а потом и от физических, при этом, разумеется, не оставаясь в долгу. Мерлин, что Элайзе помешало вежливо, именно в-е-ж-л-и-в-о, а не так, как это сделала она, спросить, откуда у девушки такие чудесные серьги?! Ладно, не спросила, уверенная в собственной правоте, но руки то её кто научил распускать? Тем более при явной неспособности противопоставить что-то сопернице…*
Может, если она тебе руку все-таки сломает, ты хоть что-то запомнишь?
*Мысленно протянула она, из последних сил сжимая губы, чтобы не застонать от боли. Слова незнакомки с трудом достигали её сознания. Морган всегда очень плохо переносила любую физическую боль, поэтому сейчас молила Мерлина о том, чтобы не упасть в обморок. Слизеринка, наверняка, предпочтет покинуть библиотеку, и тогда она останется одна с вывернутой (или к тому времени сломанной?) рукой лежать на каменном полу. И к уже обеспеченному визиту к мадам Помфри добавится еще один повод – простуда, для получения которой Лиз обычно хватало мимолетного сквознячка. Хотя, что такое простуда, которую можно вылечить и самостоятельно, по сравнению с вывихнутой рукой, из-за которой придется идти в Больничное крыло. Еще и врать что-то о том, как так получилось.
Поняв, наконец, о чем ей шипит старшекурсница, гриффиндорка хотела уже согласно кивнуть и пусть мама потом объяснит ей откуда у незнакомки серьги Монтегю, но в этот момент девушка потянула её за руку, вырывая тем самым полный боли стон. Отстраненно порадовавшись тому, что на глазах не выступили слезы, Элизабет почувствовала, как слизка отпускает её. Преодолев желание остаться на холодном полу, девочка, стараясь не беспокоить правую руку (да и левую, в-принципе, тоже) села на колени, после чего уже поднялась на ноги. Хотелось развернуться и уйти, плюнув на все, но сделать это после случившегося Элиза не могла. Лучше уж сейчас сказать еще пару слов про серьги, чем подходить потом, нарываясь на постоянные тычки и оскорбления.
Встав прямо напротив слизеринки, Морган подняла на неё пустые глаза (боль прекрасно отбивает всяческие эмоции) и заговорила ровным голосом:*
- Эти серьги – семейная реликвия женщин Монтегю. В Англии живет только моя мать Александра, передавшая мне эти сережки, и три её сестры – Каролина, также передавшая украшение дочери, Доркас и Лорелея. Ни одна из них не учится в Хогвартсе на факультете Слизерин.
*Не зная, что еще можно сказать по этому поводу, мисс Морган чуть повернула голову в сторону и таким же безэмоциональным голос позвала:*
- Тера, Обезболивающее, живо
*Казалось, все, что произносила эта юная ведьмочка, было сказано на автомате. В голове – блаженная пустота, из всего тела ощущается только правая рука, разум, предпочел скрыться до тех пор, пока девочка не окажется в одиночестве в спальне. Вот тогда можно выплеснуть все, что успело накопиться, тогда можно расслабиться и не сдерживать больше надвигающуюся истерику… Но только в одиночестве… И уж точно не при этой слизеринке, которая, явно, не оценит, сползшую на пол младшекурсницу, которая будет что-то тихо выть да раскачиваться из стороны в сторону. Истерики у Морган уже случались, и она прекрасно понимала, что никому кроме неё они не интересны. Исключение составлял разве что Ал. Стоп. Никаких мыслей об Алане. Не сейчас…
Появившаяся было эльфийка тут же исчезла, отправившись в поместье за необходимым Зельем. К счастью, на то, чтобы принести его, ей хватило всего несколько секунд. И вот, Элизабет уже делает глоток маминого Обезболивающего Зелья. Ощутив легкое покалывание в руке, гриффиндорка все с те же равнодушным видом отдала флакон эльфу и кивком головы посоветовала ей убраться. Действия должно было хватить часа на полтора, а этого времени вполне хватит, чтобы закончить разговор ("Так это у нас теперь разговором называется, да? Хотя, действительно, после того, как мозги вправили можно и поговорить!" – не кстати подумалось Морган) и сходить в Больничное крыло.
Гриффиндорка вновь повернула голову к незнакомке, ожидая какой-либо реакции. Например, можно вывихнуть еще одну руку. Хотя, нет, нельзя, она уже выпила Обезболивающее, и эффект будет не тот. Ну, тогда можно пройтись по её умственным способностям. Точнее по их отсутствию. Перебирая в уме примерные варианты развития событий, каждый из которых заканчивался почему-то недельным пребыванием в Больничном крыле, Элизабет равнодушно смотрела на слизеринку. Сейчас ей было в-с-е р-а-в-н-о.*
АлексАлександра безучастно смотрела, как гриффиндорка поднимается с пола. Нельзя сказать, что это зрелище не доставляло ей удовольствия, скорее наоборот, слизеринка едва сдерживала самодовольную улыбку. Однако здесь было не место и не время что бы улыбаться, поэтому девушка снова придала своему лицу самый, что ни на есть безразличный вид. Благо тетушка Вероник заставляла её часами стоять перед зеркалом и тренироваться и постоянно напоминала, что у людей из их круга ничего не должно быть написано на лице. Слава Моргане этот урок мисс Лестрейнд усвоила едва ли не лучше всех остальных. Алекс едва не передернула плечами, вспоминая о тетушке и всем, что было с ней связано. Иногда Лестрейнд считала, что это самое худшее, что могло произойти с ней это та ссылка во Францию к сестре отца. Признаться это были худшие годы её еще не такой уж и длинной жизни, постоянные придирки и наставления, бесконечные скучные уроки. И хуже всего эта несносная кузина – Летис. Вряд ли Алекс когда-нибудь забудет все ссоры и те пакости, которые устраивала ей её кузина, правда Лестрейнд никогда в долгу не оставалась, но обычно она всегда оставалась виноватой. Уж лучше своя семья, пусть даже такая как у неё, но своя. Пусть бы на неё так и продолжали не обращать внимания, но все-таки родная кровь дает о себе знать.
Лестрейнд уже принялась представлять себе, как бы они жили с родителями, если бы они оба не оказались в Азкабане, как гриффиндорка снова заговорила. Заговорила снова о серьгах. Первую фразу Александра прекрасно знала ещё с детства. Удивляло другое: откуда незнакомка может знать об этом. Когда третьекурсница продолжила Александра, поняла смысл её слов. Это подтверждало её мимолётною догадку. Однако кое-что не сходится. Насколько Александра знала родословную своей семьи, а знала она её хорошо (не обошлось без тетушки Вероник) у бабушки Александры Персефоны была только одна дочь и дочерью этой была Оливия Монтегю. Никаких сестер или братьев у Оливии никогда не было, соответственно никаких кузенов и кузин с её стороны у Черстин не могло быть. Может это какие-нибудь другие Монтегю? - подумала было Алекс, но тут, же отбросила эту глупую мысль. А что вы хотели? В такой ситуации людям свойственно цепляться за соломинку, какой бы она ни была.
- Моя мать была из рода Монтегю, - тихо и просто произнесла Александра скорее себе самой, чем гриффиндорке и тут же отметила слово «была». Черстин снова стало стыдно, что она прикидывается сиротой, но куда хуже было признаваться, кому бы, то, ни было, что её мать сидит в Азкабане и вряд ли выйдет от туда когда-нибудь.
Иногда Александра задумывалась, как она сейчас выглядит, слизеринка помнила ей молодой и красивой, бесконечно красивой, что от одного взгляда на неё в душе становится тепло. Оливия была красива не той холодной красотой, что свойственна выходцам из аристократических семей, как её отец Джордан, например, а такой нежной и милой, что Алекс всегда хотелось подбежать и обнять её.
Иногда Александра задумывалась, жалеет ли она, да и отец тоже, что так относились к единственной их дочери. Судя по письмам матери, которые она иногда умудряется присылать - жалели, но мало ли что она пишет, Александра не знала наверняка, правда ли все это. К несчастью Черстин не могла ответить ей, не могла задать все те вопросы, на которые ей бы очень хотелось узнать ответы.
Иногда Лестрейнд представляла себе их встречу, которая могла бы случиться когда-нибудь. Что она им скажет, а они, что смогут они сказать ей? Что пожертвовали всем и ей, в том числе ради каких-то высоких идеалов, которым не суждено никогда претвориться в жизнь?
Для Александры Черстин Лестрейнд тема о её семье была больной темой. Она никогда и никому не рассказывала о них и не собиралась. Если кто-нибудь спрашивал, слизеринка награждала спросившего тяжелым взглядом, своих прекрасных изумрудных глаз, опушенных черными ресницами, и говорила, что они погибли: утонули, сгорели во время пожара, покончили с жизнью – в общем, все, что угодно кроме правды. Она не выносила всех этих сочувственных взглядов, которые на неё бросали, и тут же переводила разговор на другую тему. Иногда она завидовала слепой черной завистью, таким как эта гриффиндорка, тем, кого дома ждут, тем, кого всегда поддержат, что бы они ни натворили, и какая бы бредовая идея не пришла им в их пустые головы. Александра посмотрела на незнакомку. Она утверждает, что тоже является представительницей этого славного рода.
- Этого не может быть, - так же тихо и чуть подавленным голосом сказала Черстин. – Моя мать, была единственной дочерью у моей бабушки Персефоны. Персефона то и передала моей матери эти серьги, а она мне. Так что твои обвинения беспочвенны.
Не стоило вообще вспоминать об этой теме, - подумала Лестрейнд, - слишком скользкая тема. Обычно после очередных воспоминаний о семье у Александры начинается очередная многонедельная депрессия. А все из-за кого…
Лиз*Какие там варианты перебирала Элизабет Александра? Чушь, все – чушь. Не было ни новых падений на пол, ни заклятий, ни оскорблений. Правда, в голове почему-то прочно поселилась неприятная мысль: Лучше бы она меня прокляла…. Отчего лучше? Да, оттого, что гриффиндорка чувствовала, что незнакомка говорит ей правду. Таким тоном, с таким выражением лица не врут. Да и не задавала она вопроса, чтобы что-то придумывать. Особенно тогда, когда все можно легко проверить.
Элайза постаралась вспомнить, где обычно находится мама в это время. Сделать это было не сложно по той причине, что каждый следующий день этой волшебницы был идентичен предыдущему. Различались поместья, в которых устраивались званые вечера, различались книги, которые читала женщина (да, Александра любила чтение и не собиралась лишать себя еще и этого удовольствия!), и Зелья, которые варила. Но сам распорядок дня всегда оставался без изменений, и третьекурснице не составляло труда его запомнить. Самым неприятным было слишком ранее пробуждение, которое на каникулах казалось просто кощунственным. А вот примерно в это время миссис Морган читала в библиотеке, поэтому найти её эльфу не составит особого труда…*
- Этого не может быть
*Сообщила слизеринка той, что, что жила вместе с родителями и не раз встречалась с тетушками. Одна Дора чего стоит, а уж она-то была Доркас Монтегю и никак иначе! Равно как и Лорелея. Это Александра с Каролиной вышли замуж и сменили фамилию, а те пока оставались со своей родной. Персефона, о которой уже упомянула слизеринка в свое время сумела сделать так, чтобы у её дочерей была её девичья фамилия. Она пообещала мужу, что сын будет носить его фамилию, но мальчика, к его великому сожалению, так и не родила.*
- Моя мать, была единственной дочерью у моей бабушки Персефоны.
*Единственной. Ха и еще раз ха! Вот все, что могла бы сказать третьекурсница по этому поводу. Если бы шоковое состояние на грани бурной истерики не так сильно владело бы сейчас её разумом. Гриффиндорка не привыкла к подобным встряскам, как моральным, так и физическим, в результате чего сейчас предпочитала сохранять практически пустоту в голове столько, сколько это возможно. Иначе за мыслями будет не уследить, и они самовольно перескачут на болезненную тему. Кроме имени бабушки, которое слизеринка назвала верно, Лизи не смогла не отметить то, что девушка использует "была" по отношению к матери. Умерла? Возможно…*
- У Персефоны четыре дочери! И я их уже называла… Или…
*В голову гриффиндорке пришла одна удивительная мысль. С трудом успевая за перескакивающими с идеи на идею, с вывода на вывод размышлениями, девочка начинала кое-что понимать. Во всяком случае, это многое объясняло. И прибавляло к её поведению в данной ситуации еще больше вины. Одно дело быть точно уверенной, что твои серьги украдены, потому что иначе их получить невозможно, а другое… Нет, об этом до получения доказательств она думать отказывалась.*
- Или их пятеро… – немного упавшим голос проговорила Элизабет и закончила себе под нос, словно не в силах сдержать рвущееся продолжение, – И тогда мои обвинения еще более беспочвенны…
*Дотянувшись до своих пергаментов, лежащих на столе, третьекурсница взяла один чистый и самопишущее перо. Порадовавшись, что не придется писать левой рукой, которой она хоть и владела достаточно хорошо, но кисть от цепкого захвата плохо двигалась, Элизабет быстро надиктовала письмо матери, стараясь не смотреть на незнакомку. Ей было стыдно. Да-да, вы не ошиблись, этой девчонке, что еще несколько минут назад была так щедра на пощечины, теперь было стыдно за свое поведение. Вот только на лице это, к счастью, никак не проявлялось. Не хватало еще, чтобы бледные щеки залил яркий румянец!*
Доброго дня, мама.
Скажи-ка мне, пожалуйста, сколько у тебя сестер и как их зовут. Нет, мама, я не сошла с ума и Зелье Улучшения Памяти мне пить не надо! Пожалуйста, хорошо подумай, прежде чем написать ответ, потому что одной вывернутой руки мне вполне достаточно. А еще было бы неплохо узнать, почему я не знала ранее о существовании еще одной твоей сестры. Она ведь существует, не так ли? И чем же она так провинилась, что о ней забыли собственные сестры?
С нетерпением ожидающая ответа,
Элайза
P.S. Твое любопытство я удовлетворю позднее.
Часть слов была выведена более отчетливо из-за напора, с которым мысленно произносила слова Элизабет. Она знала, что письмо, написанное в таком тоне, практически стопроцентная гарантия того, что Александра не будет лгать. Переживать и беспокоиться – да, требовать объяснений – да, но не лгать. Вновь третьекурсница позвала эльфийку, но в этот раз она уже не была так спокойна, как минуту назад. Нет, глаза были все также пусты, правда, сейчас эту пустоту приходилось удерживать усилием воли, но брови чуть заметно нахмурены, что показывало, что их обладательница мучительно размышляет над чем-то. Стоило Тере появиться, как Элайза приказала:*
- Отдашь миссис Морган лично в руки. И дождешься ответа, который тут же принесешь мне. Понятно? Исполняй.
*Повернувшись к слизеринке, выражение лица которой неуловимым образом изменилось, Элиза медленно проговорила, одновременно пытаясь прикинуть, сколько времени понадобиться маме, чтобы написать ответ:*
- Я написала своей матери. Надеюсь, её ответ поможет разобраться в ситуации…
*Свои соображения Морган собиралась держать при себе. В конце концов, слизеринка старше её и, следовательно, умнее, значит должна догадаться сама. И понять все то, что уже поняла Элизабет самостоятельно. А если нет, то ждать им недолго – ведьмочка была уверена, что её родительница не заставит себя ждать.*
АлексАлександра фыркнула. Нет, ей конечно иногда хотелось бы иметь родственников, большую, счастливую семью, где все всегда будут тебя поддерживать и так далее. Однако это были минутные и редкие порывы, во все остальное время, Черстин была вполне счастлива и безо всяких там кузин и кузенов, тетушек, дядюшек и кто там еще бывает в таких семьях. А что уж и говорить о родственничках из дома гриффидндора? Стыд и позор, как потом людям в глаза смотреть. Не стоит упоминать, что под слово люди упоминаются только те, кто учится или учился когда-нибудь на её родном факультете.
Лестрейнд уже пожалела о том, что пропустила обед ради этого похода в библиотеку, это, по сути, было даже комично. Редко кому-то удавалось застать такое зрелище, когда пятикурсница, которая обычно палец о палец не ударяла из-за учебы, корпела над книгами. Эта гриффиндорка определенно вывела её из равновесия своими заявлениями. Подумать только четыре тетки. Это вероятно какая-то ошибка, ведь тетушка Вероник постоянно вбивала в голову Черстин о родословной её семьи и никаких других тетушек там не было.
Подумав немного Александра достала палочку из кармана и одним коротким движением вернула деревянной скамейке её обычное положение, потом не говоря ни слова уселась на неё и продолжила писать свой доклад, не обращая внимания на гриффиндорку, которая в это время что-то диктовала своему перу.
«Очень сильно выделяется в мировой историографии Маго-марксистская теория. Согласно ей основными элементами любого развития любого магического общества является движения простого народа, которому чужды представления о голубой крови. Правда, эта теория подвергается постоянной критике со стороны историков всего мира.
Достаточно любопытной, но абсолютно детской является теория о социальных меньшинствах магического мира. К так называемым социальным меньшинствам относятся эльфы-домовики, гоблины, кентавры и т.д. Согласно этой теории все выше перечисленные социальные группы должны быть включены во все жизненные процессы общества, а не только в сферу обслуживания. Автор этой теории, мадам Врогель, не согласна с тем фактом, что монополия гоблинов на банковское дело является лишь единичным случаем, и заявляет о необходимости дать эльфам полную свободу. Встает логический вопрос: кто, если не эльф-домовик, будет ухаживать за больной мадам Врогель, которая уже второй год радует нас своими теориями, сидя в инвалидном кресле?
Самой большой популярностью пользуется современная теория. Она содержит идеи о том, что в XIX веке произошел качественный сдвиг в развитии магического мира. Все больше и больше стала проявляться тенденция к единоличной власти отдельных волшебников. В Новое время это процесс является лишь тенденцией, но в XX веке уже перерастет в основную характеристику магического правопорядка.
Несмотря на присутствие подобного рода тенденции, Новое время можно назвать стабильным (в сравнении с веком XX, который был полон ярких и масштабных событий). Таким образом, к основным целям этого курса добавляется еще одна побочная, но достаточно существенная цель: рассмотреть основы магической стабильности в XIX веке и то, как эти основы будут разрушены в XX веке.»
- Я написала своей матери. Надеюсь, её ответ поможет разобраться в ситуации…
Произнесла гриффиндорка, обращаясь к Черстин. Та в ответ лишь молча кивнула. По скорей бы уж её мать ответила, Алекс нетерпелось покинуть эту чертову библиотеку.
- Не думай, что я буду относиться к тебе как-то по-другому, если эти догадки подтвердятся, - Лестрейнд кинула многозначительный взгляд на значок, что был на мантии незнакомки, который определял принадлежность к факультету.
Лиз*Элизабет стояла, в нетерпении постукивая ногой по полу. Слизеринка вернулась к своим делам, но Морган точно была не в состоянии думать сейчас о Зельеварении. Мысли девочки крутились вокруг её семьи в поисках хоть каких-либо упоминаний, пусть случайных и вскользь, но упоминаний о еще одной сестре. Н-и-ч-е-г-о. С каждой секундой у Лизи складывалось впечатление, что её банально не существует, и это всё – не более чем плод фантазии. А в письме, соответственно, будут удивленные вопросы по поводу того, откуда мисс взяла такую глупость и кто это и по какому праву вывихивает ей руки. К такому повороту событий Элайза была не готова, поскольку тогда все вернется к тому, откуда начиналось – у незнакомки сережки, которые не могут ей принадлежать. И которая, в свою очередь, считает, что такие серьги не достойны юной гриффиндорки.
Слова слизеринки вызвали у Морган волну гнева. Даже не слова, а красноречивый взгляд, брошенный на значок Гриффиндора. Уже который раз её тыкали носом в то, что факультет, на котором она учиться, не отличается особой популярностью и ученики, следовательно, тоже. Даже мадам Хуч на зачете позволила себе упомянуть дом Годрика не в самом приятном контексте. А ведь Элайза не выбирала, куда поступать! Она даже не думала, что окажется на Гриффиндоре. Все наивные мечты о Рейвенкло разбились о решение Шляпы. Старой глупой Шляпы. Элизабет Александре сейчас было откровенно плевать на то, что этот головной убор, возможно, и не ошибся. Куда важнее было то, что из-за его решения, она теперь автоматически причисляется слизеринцами (и не только ими!) к необразованному, невежественному и буйному стаду. Или во что там собираются львы?*
- Разумеется, мисс.
*С вежливой улыбкой согласилась со словами старшекурсницы Элиза, после чего отвернулась от неё. Сжав руки в кулаки, магичка тихо прошипела сквозь зубы, забывая о том, что в тишине библиотеки все прекрасно слышно:*
- Будь проклята эта Шляпа
*Не то чтобы она так уж хотела поближе познакомиться с этой слизеринкой… Хотя, зачем врать самой себе? Естественно, она хотела! Одно дело братец Алан, которого она видит только на каникулах, и кузина Касси, с которой девочка пересекается и того реже, а совсем другое – родственница (кстати, такая же кузина, как и Кассандра) в Хогвартсе, где Морган проводила большую часть времени. Тем более старшекурсница со Слизерина! Элайза усмехнулась, осознав степень своих притязаний – чтобы взрослая девушка, учащаяся в доме Салазара, захотела иметь дело с гриффиндоркой? Глупости… Все глупости…
От размышлений на эту тему третьекурсницу оторвало появление домовички с письмом в руках. Протянув его ученице, она исчезла, поняв, что в её услугах хозяйка пока больше не нуждается. Развернув свиток, юная ведьмочка принялась за чтение ответного послания*
Добрый день, Элизабет.
Я надеюсь, у тебя есть достаточно веская причина писать мне в таком тоне, и ты сообщишь мне о ней в кратчайшие сроки. Иначе, сама понимаешь, мне придется пойти к Эдварду.
*Элиза фыркнула – мама пыталась напугать её отцом в этой ситуации. Нет, сейчас она себя виноватой не чувствовала, поэтому миссис Морган придется подождать и с объяснениями, и с наказаниями…*
Ты права, у меня, действительно, четыре сестры, и об одной из них ты раньше не знала. Но, смею заметить, и не спрашивала! Поэтому свои претензии по этому поводу постарайся впредь держать при себе.
*Прочитав эти строки, девочка позволила себе вздох облегчения – её предположения полностью подтвердились. На резкие слова матери Элизабет не обращала внимания – она уже привыкла к тому, что Александра быстро выходила из себя и также быстро успокаивалась.*
Ты спрашиваешь, почему сестры о ней забыли… Что ж, думаю, ты вполне можешь это узнать. Вторая по старшинству в нашей семье – Оливия, а не я. В раннем возврате она была отправлена к каким-то дальним родственникам в Испанию для поправки здоровья. В тот момент я была еще слишком маленькой, и воспоминания о сестре остались лишь у Каро. Мы привыкли, что нас только четверо и не задумывались о пятой сестре. Вернувшись в Англию, Оливия вышла замуж за Джордана Лестрейнда. Общаться с семьей девушка никогда не стремилась, поэтому видела её я лишь несколько раз… Они с мужем поддерживали Лорда, за что и были впоследствии отправлены в Азкабан.
Вот, в-принципе, и все. Надеюсь, я удовлетворила твое любопытство.
Александра Аделаида Морган
P.S. Обязательно сходи в Больничное крыло!
*Со слабой улыбкой возникшей скорее от удивления, нежели от наличия какого-то повода для радости Элизабет села неподалеку от мисс Лестрейнд. Ей не понадобилось много времени, чтобы понять, что после замужества и до заточения в Азкабан Оливия успела родить дочь, которой и передала серьги. Мать об этом или не знала, или не сочла важным. Внимательно смотря на девушку, Морган находила все больше присущих Монтегю черт, которые встречались у какой-либо из её тетушек.*
- Я приношу свои извинения за недостойное поведение, мисс Лестрейнд. Мне действительно очень жаль… Хотя Вам, наверно, это не интересно…
*Элиза сочла необходимым извиниться, если не ради слизеринки, то хотя бы ради себя. Протянув ей пергамент с письмом, третьекурсница продолжила, поднимаясь и отходя в сторону*
- Там все написано… Оливия – Ваша мать, не так ли? – сестра моей.
*Тот факт, что женщина с мужем сейчас в Азкабане, не привлек особого внимания гриффиндорки. Зато стало понятно, почему девушка предпочитает говорить о ней в прошедшем времени. Морган не хотелось продолжать разговор – было понятно, что ничего путного из этого не выйдет, поскольку слизеринке даром не нужна родственница из Гриффиндора…*
Лиз*Элизабет Морган шла с двух пар по Зельеварению в не самом лучшем расположении духа. Ей нужно было в кратчайшие сроки найти книгу по Преобразующим Зельям, чтобы разобраться с принципом действия Бальзама быстрого роста, которое будет вариться на следующем занятии. Гриффиндорка привыкла осознавать во время приготовления, как между собой воздействуют ингредиенты и к чему это в результате приводит. В этом бальзаме же подобного знания не было ни на кнат. Кроме того, все используемые ингредиенты Лиз должна была хоть немного представлять визуально. О существовании Секуринеги – «кто только придумывает такие дурацкие названия?!» – она вовсе не знала, не говоря уже о том, как выглядит его (или её?) стебель. Что и говорить про свойства растения. Да и снова терять 25 баллов из-за ненаписанного дополнительного занятия ей не хотелось. Итак было потеряно уже 50! Если же ко всему вышеперечисленному добавить, что следующий урок будет завтра утром… Состояние Морган становилось понятно.
Решив, что быстрее всего с поисками она справится в библиотеке Хогвартса, третькурсница направилась именно туда, решив благополучно пропустить обед. Все мысли Элайзы были заняты собственной и такой не своевременной глупостью, а никак не едой. Правда, желудок таким к себе обращением наверняка будет недоволен. Что ж для Лизи было не впервой пропускать обед или ужин, просиживая их за поисками нужной информации. Вот только обычно Элизабет Александра предпочитала ограничиваться библиотекой поместья, в которой примерно знала, о какой книге нужно попросить эльфа, и где эта книга вообще находится. С хогвартской было сложнее, учитывая огромное разнообразие книг, начиная древними фолиантами и заканчивая последними выпусками научно-информационных журналов по Заклинаниям, Трансфигурации и etc.
Войдя в большое помещение с заполненными книгами полками, гриффиндорка внимательно огляделась и направилась к тем, на которых, судя по заголовкам, распологались именно фолианты по Зельеварению. Ей, если она ничего не путала, нужно было что-нибудь или по Преобразующим Зельям, или по взаимодействию ингредиентов. Проходя мимо полок, Элизабет, наконец, увидела то, что ей было нужно: «История развития Преобразующих Зелий. Принципы действия и взаимодействия», автор – Элеонора Делл. С ликующей улыбкой взяв толстую книгу в зеленой обложке, Морган прошла к ближайшему столу и села на стул, положив сумку на соседнее место. Не прошло и минуты, как она погрузилась в чтение.*
АлексСегодня после двух очень «интересных и занимательных» уроков Александра Лестрейнд пришла к выводу, что как день начнешь, так его и проведешь. День был просто волшебным, если позволите так сказать. Начиная с самого раннего утра, когда Алекс, проснувшись, обнаружила себя в библиотеке с огромной стопкой книг и недописанным сочинением. А когда вернулась к себе в спальню, обнаружила там стопку писем, которые так ждала. Швырнув туда и то письмо, что только что принесла сова, посланная матерью.
А на уроке Алекс банально заснула сидя за последней партой. За что была с позором выгнана из класса и в придачу получила наказание, да такое, что даже говорить не хочется, да и еще сочинение заставил новое написать и старое дописать. Короче полный завал.
Первым делам Александра отправилась в библиотеку, что бы разобраться с сочинениями. Войдя в тихое просторное помещение, Лестрейнд глубоко вздохнула и отправилась к нужному стеллажу, что стоял рядом со стеллажом с книгами по зельеварению. Соседний стеллаж слизеринка изучала бы с большим интересом. Вытянув особенно пухлый фолиант, в коричневой обложке, подозрительно похожей на человеческую и с золотыми буквами, раскрывавшими название и автора сего произведения. "Основы магической стабильности в XIX веке". Арвенда Милфорд – гласила надпись из золотых букв. Прочитав её, пятикурсница испугалась даже, не повторит ли она свой вчерашний подвиг, и не проснется ли ближе к вечеру в библиотеке.
Сняв книгу с полки Лестрейнд отправилась к ближайшему столу, за которым сидела какая-то гриффиндорка. Не обращая на неё никакого внимания, Лестрейнд положила книгу на стол (ага, положила, плюхнула скорее, и раздался чпокающий звук.) девушка достали из новенькой черной сумки, свиток пергамента с гербом Лестрейндов, чернильницу и любимое, черно-золотое перо. Затем достала из сумки самый что ни на есть карандаш и с его помощью заколола волосы так, что бы они не мешали писать, обнажив тем самым шею и замечательные массивные сережки в ушах. Лестрейнд открыла книгу на нужной странице, и принялась в наглую переписывать текст .
Лиз*Открыв содержание, Элизабет поразилась тому объему работ, который проделала автор. В книге было собрано несколько десятков Преобразующих Зелий и каждое из них в подробностях описано и проанализировано. Кроме того, отдельная глава была посвящена создателям этих Зелий, и еще одна – общим принципам действия. Для начала Морган решила сделать краткие выписки о Бальзаме быстрого роста, чтобы было легче писать характеристику в домашней работе, а уже потом проследить за взаимодействием ингредиентов. Достав из лежащей рядом сумки чистый пергамент и самопишущее перо, третьекурсница нашла в длинном списке нужное Зелье. Бальзам оказался на 214 странице, которую Лиз и не замедлила открыть. Количество текста впечатлило любительницу Зелий, и она понадеялась, что автор отличалась не занудным слогом. Элайза могла назвать несколько книг, в которых увлекательнейшая тема была абсолютно нечитабельна, из-за отсутствия у автора минимального чувства художественного вкуса и таланта писателя.
«Бальзам быстрого роста.
Открыт в 1846 году голландским зельеделом Артемисом Катчером»
*Продиктовала перу начало сообщения Лизи и откинула со лба мешающую прядь. Челка отрастала просто с ужасающей девочку скоростью, периодически вводя волшебницу в состояние близкое к трансу. Казалось, всего несколько дней назад она подравнивала свои рыжие локоны, а те уже опять лезут в глаза! Больше всего Морган раздражало то, что у леди Александры, как звали маму эльфы, проблем с волосами не было вовсе. Женщина же на все претензии дочери с улыбкой отсылала её к семейному альбому с колдографиями, где была пара её изображений во время учебы в Хогвартсе…
Женщина, написавшая в свое время такую полезную для второкурсников Хогвартса книгу, оказалась прекрасным писателем и преподносила далеко не самый простой материал в понятной всем форме. Хотя нет, не всем, гриффиндорка была уверена, что некоторые личности не поймут даже это, не зря же почти на каждом уроке кто-нибудь да расплавит котел. Но сейчас мысли третьекурсницы были заняты Бальзамом, в истории которого было очень много любопытных моментов. Девочка любила в характеристике Зелья указывать парочку таких случаев, чтобы получить более полное описание*
Бальзам Быстрого Роста для животных имеет ядовито-салатовый цвет и легкий неприятный запах подобный запаху тухлых яиц.
*Закончив на этом предложении с характеристикой Бальзама, Элайза в задумчивости уставилась на пергамент. Получилось не густо, но на «Превосходно» вполне тянуло. Удивительно, но постоянно при сдаче работы гриффиндорка была уверена, что написала мало и плохо, что могла бы лучше. И, если последнее было верно, то первое, судя по баллам, нет. До получения отметки третьекурсница считала, что работа принесет факультету, в целом и ей, лично, совсем немного.
Только закончив с первой частью работы, Морган отвлеклась от мира Зелий и вернулась в мир реальный. А в нем её ожидал сюрприз в виде слизеринки, сидящей прямо перед ней. Скользнув по девочке взглядом, Элизабет хотела уже вернуться к чтению, когда…*
Какого Мерлина?!?
*На этой слизеринке были её, нет, вы только подумайте, ЕЁ сережки! Те, что она хранила как зеницу ока, поскольку иначе мать сама, без участия отца прибила бы любимую малютку. «Если уж дали тебе такую ценную вещь, как семейная реликвия, передающаяся по женской линий, то уж будь добра, сохрани её!» - не раз повторяла миссис Морган, глядя на щеголявшую в сережках дочь. После этого Элайза стала надевать дорогие длинные серьги с удивительными камнями, среди которых самими яркими были изумруды, только на какие-то званые вечера. И вот сейчас, в школьной библиотеке она видит девчонку, которая нагло присвоила себе семейную реликвию семьи Монтегю! Ярость застелила глаза обычно такой спокойной гриффиндорке, и она была уже не в состоянии логически мыслить. Морган понимала только то, что сережки, которые еще недавно лежали в её спальне в гостиной Гриффиндора, сейчас были на незнакомке, со спокойным видом читающей какую-то книгу. С громких хлопком захлопнув книгу, третьекурсница с непроницаемым выражением лица, от которого словно веяло каким-то странным холодом, проговорила сквозь зубы:*
- Мисс, Вам лучше отдать то, что вы нагло украли… Или лучше сказать позаимствовали?
*Лизи перевела красноречивый взгляд с зеленых глаз незнакомки на большие сережки, практически касающиеся плеч. Ей было плевать, как это выглядело со стороны, главное, что в её ушах была семейная реликвия, которая законным путем там оказаться не могла. Серьги были только у её тетушек или их дочерей. Ребенок, кроме её матери, был лишь у Каро, и слизеринка явно не этот ребенок! Сжав руки в кулаки так, что длинные ногти, покрытые серебристым лаком, впились ей в руки, Элизабет пристально смотрела на слизеринку в ожидании её реакции. Единственное, что могло успокоить сейчас третьекурсницу, было срочное возвращение украшения и доходчивое объяснение, как оно оказалось у неё. Да и то вряд ли…*
АлексЛестрейнд переписывала страницу за страницей не замечая ничего вокруг. Как бы странно это не было, но книга определенно понравилась юной слизеринке. Она даже стала подумывать не даст Ли её библиотекарша на несколько дней. Хотя вероятнее всего нет, но если хорошо попросить или попросить какого-либо преподавателя замолвить за неё словечко.
Ну и удивиться же профессор, когда получит её сочинение в таком огромном объеме. Лестрейнд улыбнулась себе самой и перевернула очередную сраницу. И закончив наконец дописывать сочинение, слизеринка довольная собой потянулась и отложила красивое черное перо. Пятикурсница перелистала все исписанные ею страницы и остановилась на седьмой:
«К началу XIX века магглы утвердились в мысли, что вправе творить свою историю, как им заблагорассудиться. Правда, следует отметить, что в рассматриваемые период они еще не отважились на откровенные разрывы со всем «сверхъестественным», как называли и смеют называть волшебников магглы. В 1812 году началась серия войн Наполеона, которая нанесла удар не только по людскому миру, но и волшебному. Тогда-то и началось зарождение новой идеологии. Многие сильные мира сего стали все более четко осознавать, что от магглов не сможет защитить кучка волшебников в разноцветных мантиях, которые называют себя Министерством.
Другая часть волшебного мира считала, что самым верным решением будет прекратить существование волшебников в строгой секретности. В начале XIX века происходит несколько консилиумов, где обсуждался этот вопрос. Но пришедшие в 1812 г. Наполеоновские войны показали, что идея о рассекречивании магического мира не имеет под собой четкой основы и здравого смысла. Тем не менее, сторонники этой идеи не оставляли желания продвинуть эту идею.
К началу рассматриваемого периода Министерство Магии существовало, как орган власти магического мира, но не был единственным. Сохранялся плюрализм правящих органов, что во многих ситуациях не могла способствовать хорошей организации жизни магического мира. После Наполеоновских войн Министерство утвердится окончательно, так как будет единственным органом власти, который сможет справиться с угрозой магглов. Следует отметить, что не все Министерство боролось, оно получило поддержку волшебников Англии из-за действий мага, который в это время возглавлял Министерство. Именно этот факт принимают во внимании сторонники новой идеологии единовластия, которая все больше распространяется после Наполео…»
Дочитать Александра не смогла, потому что раздался хлопок с силой захлопывающейся книги, девочка, гриффиндорка, как презрительно отметила про себя мисс Лестрейнд, друг ни с того ни с сего подала голос.
- Мисс, Вам лучше отдать то, что вы нагло украли… Или лучше сказать позаимствовали?
Лестрейнд не сразу поняла смыл этих слов, так как все еще было поглощена этой как выяснилось чудесной книгой. Александра подняла глаза и увидела девочку, которой было лет двенадцать-тринадцать от силы.
Скорее всего третий курс, - отметила про себя Алекс. Волосы гриффиндор почти такие-же как у неё самой, только рыжие и этот жест, которым она убрала челку со лба. Лестрейнд готова поклясться была, что сама делает точно также. Странно, что она ниразу не замечала эту девчонку в школе.
До Алекс, которая витала среди новых идеологий и определений места по солнцем для магов и магглов, дошло, что эта гриффиндорка , так яросно глядя на неё своими большими глазами, обвиняла её, представительницу древнейшего, богатейшего аристократического рода в воровстве.
Лестрейнд с силой сжала кулаки, да так, что побелели костяшки пальцев. Однако внешне Александра выглядела совершенно невозмутимой. Оставалась ещё небольшая возможность, что произошла какая-то ошибка. Да и на самом деле Александра не понимала о чем говорит эта девченка.
- Ты о чем? – бесстрасным голосом спросила на гриффиндорку. Было забавно наблюдать, как маленькая волшебница пытается сдержать ярость.
Лиз*Ответ незнакомки заставил Элизабет возмущенно втянуть воздух. «Ты о чем?» Она спрашивала у неё, о чем Лиз говорит? О, Морган с удовольствием скажет этой самонадеянной нахалке все, что думает по этому поводу и доступно объяснит, о чем она! Чистокровная ведьмочка привыкла к тому, что все её требования удовлетворяются достаточно быстро, а на вопросы поступают полные и понятные ответы. Поэтому подобные переспросы обычно заканчивались не очень благополучно. Особенно, от этой черты характера девочки страдали непонятливые эльфы, но и те все-таки осознали, что лучше не задавать глупых вопросов. Под глупыми Элайза понимала практически все, что ей задавались. Будучи в хорошем расположении духа она еще могла терпеливо объяснить, чего хочет, но, если день не заладился, эту внешне спокойную магичку лучше не трогать.
Маска равнодушия слишком быстро может слететь, оставив после себя лишь истинные эмоции гриффиндорки. Переходный возраст же, в который она вступила, только усугублял положение. Мерлин, даже терпеливая преподавательница этикета на последних каникулах не выдерживала нападок острой на язык ученицы, когда та была чем-то недовольна. Правда, такие нападки во время уроков с мадмуазель Бюсси обычно заканчивались повторением темы: «Правила поведения истинных аристократов в приличном обществе. Часть 2. Умение держать себя в руках». Эта часть очень плохо давалась Элизабет Александре, не смотря на постоянные повторения. Да, её трудно было вывести из себя, но если уж вывели, то никакие правила не в состоянии заставить её сдержаться. Но в том случае, если Лиз все-таки смолчит, обидчику лучше быть поосторожнее – время даст волшебнице возможность лучше продумать свой ответ… На первом курсе на Поттер вон чуть мантия не сгорела. А могла и какая отрава в чай попасть… Случайно разумеется.
Усилием воли заставив себя спокойно выдохнуть, третьекурсница, все также не разжимая зубы, ответила на поставленный слизеринкой вопрос. Сейчас ей было плевать, что девушка была явно старше её, что во владении палочкой превосходит в несколько раз, что физически сильнее… Да, Шляпа все-таки не зря отправила Лиз в Гриффиндор, в такие моменты (редкие, к счастью) храбрости ей было не занимать.*
- Я о м-о-и-х серьгах, которые почему-то висят в т-в-о-и-х ушах.
*Морган сделала упор на двух местоимениях, которые имели решающее для гриффки значение. В том, что драгоценные и очень дорогие сережки её, она почему-то не сомневалась. Она должна была во всем разобраться, до тех пор, пока желание совершенно по-магглски повыдирать старшекурснице её черные волосы не стало совсем не преодолимым. Прямой взгляд в глаза собеседнице вызвал у Элизы странную мысль:*
«Оттенок её глаз точь в точь как у меня… И у мамы… Ну, и всех остальных моих любимых тетушек… Мерлин, у меня начались галлюцинации, потому что такой удивительно насыщенный цвет может быть только у Монтегю, а эта девчонка к нам не имеет никакого отношения…»
*И действительно, женщины данного семейства испокон веков отличаются глазами цвета лучшего из изумрудов. Сколько Морган не искала кого-нибудь похожего, но все встречающиеся ей зеленоглазые ведьмы оказывались с совершенно другим оттенком, который хоть и был зачастую тоже достаточно привлекателен, но далеко не так, как у них. Посоветовав себе не отвлекаться на всякую ерунду, Элизабет вновь полностью сосредоточилась на слизеринке*
АлексАлександра Лестрейнд абсолютно уверенная в своей правоте спокойно сидела, откинувшись на спинку стула. Она нарочито медленно, положила ногу на ногу и продолжала смотреть на разъяренную представительницу дома Гриффиндора.
А девчонка-то либо действительно по-гриффиндорски храбрая, в чем лично Алекс сомневалась, либо по-гриффиндорски глупая. Ко второму варианту слизеринка склонялась больше. Ну, скажите, какой нормальный школьник-младшекурсник придет и будет нагло выставлять претензии старшекурснику, тем более слизенринцу.
Клинический случай, - подумала мисс Лестрейнд, отодвигая от себя "Основы магической стабильности в XIX веке"
Когда гриффиндорка сказала, что она имеет в виду, Алекс и виду не подала, что удивилась, хотя на самом деле была крайне удивлена. Она поняла бы, если бы третьекурсница имела в виду браслет, который был надет на левую руку Алекс. Он был немного широковат, и поэтому был, не на запястье, как обычно их носят, а почти возле локтя. Браслет был прекрасно виден, так как Лестрейнд надела сегодня белоснежную рубашку с коротким рукавов.
Украшение это было из серебра, в виде двух переплетающихся змей. Такие браслеты, пару лет назад дарила одна девочка, которая училась на Слизерине, но по определенным обстоятельствам она не смогла закончить школу. Поэтому было бы вполне логично, если бы гриффиндорка потребовала его потеряла свой вот и подумала бы, но сережки…
- Похоже, у кого-то с головой не все в порядке, - произнесла Алекс в сторону, словно эти слова относились не к третьекурснице. – Боюсь, что в м-о-и-х ушах висят м-о-и сережки.
Лестрейнд была в недоумении, с чего эта гриффиндорка вообще заговорила о серьгах. Эти серьги подарила ей мать, когда Александре было всего четыре года. Перед самым отъездом девочки во Францию. Алекс прекрасно помнила взволнованное лицо матери. Помнила в чем она тогда была одета, то темно-синее пальто, с серебряными пуговицами, помнила тот серебристый шарф, что был небрежно перекинут через шею, помнила запах её пряных духов, помнила цвет беспокойных глаз.
Помнила, что мать тогда сказала об этих серьгах. Она говорила, что такие серьги – это семейная реликвия семьи Монтегю и они могут быть только у женщин из этой семьи. Это все связано с каким-то старым и очень сильным колдовством, поэтому Оливия велела сохранить в безопасности эти драгоценности. Потом Александру увезли. Дома во Франции она спрятала их в очень надежном месте, а когда уезжала в Хогвартс забрала с собой.
Александра моргнула, словно опомнившись от воспоминаний. Снова перед ней сидела гриффиндорка которая с чего-то взяла, что является обладательницей этих драгоценностей.
- Куда тебе такие сережки, - дерзко босила девушка, не отрывая взгляда от зеленых глаз третьекурсницы
Лиз*На ладонях наверняка останутся красные следы, потому что слова слизеринки заставили Элизабет еще сильнее впиться ногтями в кожу. Все что угодно, лишь бы сдержать все усиливающееся желание расцарапать незнакомке физиономию. Морган очень жалела, что не может вызвать старшекурсницу на дуэль на рапирах и заставить поплатиться за свои слова. Постоянные тренировки сделали из гриффиндорки достаточно искусную фехтовальщицу, так что у неё в любом случае было бы, что противопоставить ученице дома Салазара. А с каким удовольствием она пронзила бы ей что-нибудь, сделав кровопускание. Отстраненное подумав о том, голубая ли у девушки кровь, Элайза представила, как бы выглядела сцена вызова на дуэль. Прочувствовав всю комичность ситуации, девочка усмехнулась, немного расслабляясь. Хотя самоуверенное спокойствие слизеринки не давало Лиз непринужденно сидеть на месте. Как эта девчонка может насмехаться и язвить, когда она уже вся испереживалась из-за украденных сережек!
Слова собеседницы о том, что в её ушах её сережки, показались мисс Морган полнейшей нелепицей. Такого просто не может быть! По хорошо известной всем женщинам их семьи легенде, бриллиантовые серьги были созданы талантливейшим ювелиром для своей возлюбленной – Элеоноры Монтегю. Последняя, как гласила легенда, была первой ведьмой в их роду. Она же и наложила мощные заклинания, которые увеличивали число сережек, если дочерей рождалось несколько. Первоначально, если просмотреть родословное древо, у женщин рождалась только одна дочь, и бабушка Лизи была первой ведьмой, родившей аж четырех. Такие подробности были еще не известны Элизабет, но то, что эти серьги она может увидеть только на дочке Каро Кассандре, Лорелее и Доре знала точно.
Именно это и собиралась объяснить непонятливой слизеринке мисс Морган. Но не успела она сказать ни слова, как та бросила обидное: «Куда тебе такие сережки?». Это она сказала ей – наследнице не только не самого родовитого семейства Монтегю, но и Морган, чьи представители уже долгое время живут в далекой Болгарии и отличаются строгим соблюдением всех магических традиций. Стерпеть такое оскорбление Элайза не могла. Сделав это, она бы просто унизила свою семью, а о том, как важна честь семьи, она знала прекрасно. Резко вскочив с места, Элизабет Александра в считанные секунды преодолела разделяющее их расстояние и взмахнула рукой. Третьекурсница знала, что не сможет тягаться со старшекурсницей в магической дуэли, поэтому решила действовать хорошо проверенным магглским способом – надавать нахалке пощечин. Причем, в этот раз она почему-то была уверена – отец бы её действия одобрил. Если, конечно, не учитывать тот факт, что в ситуации она так и не разобралась. Было конкретное оскорбление и желание заставить девушку поперхнуться своими словами.
Звонкая пощечина разорвала тишину библиотеки. Звук был немного смазан по той причине, что Лиз в самом конце чуть согнула кончики пальцев так, чтобы прочертить ноготками ярко-красные полосы на щеках слизеринки. С удовлетворенной улыбкой смотрела гриффка на дело рук своих… Первые две секунды. Потом в голову, словно резко вернулся разум, пропавший куда-то, когда она увидела свои серьги. Этот самый разум доходчиво донес до растерявшейся ученицы, что она сделала, и какая расплата за этим наверняка последует. Задержав дыхание, Морган ждала какого-нибудь изощренного проклятья, неумолимо летящего в её сторону. То, что такого поступка слизеринка не стерпит, можно было не сомневаться…*
АлексГлупо, очень глупо… Не стоило даже думать о том, что Лестрейнд стерпит эту пощечину. В первые несколько секунд Александра даже не поняла что произошло, однако почувствовала на щеке обжигающую боль она, словно опомнилась. На чеке девушки начали проявляться чертовы красные линии. Прекрасные изумрудные глаза вмиг потемнели, кулаки сжались.
Алекс так быстро вскочила, что опрокинула скамью на пол. Упав она прогремела на всю библиотеку. Девушка поняла, что сейчас сюда набежит множество непрошенных гостей, что бы посмотреть что произошло, так что она решила разобраться с этим побыстрее. В одно мгновение внешне абсолютно спокойная слизеринка с силой схватила за руки третьекурсницу, да так, что захрустели кости запястья. Еще мгновение и гриффиндорка лежала лицом вниз на холодном полу, с заведенной за спину рукой, которую держала Лестрейнд. Ей хватило бы единственного мельчайшего движения, для того, что бы сломать руку этой выскочке.
Нет, конечно, Александра Лестрейнд могла наслать какое-нибудь проклятие, тем более, что недавно она прочитала в одной из запрещенных книг парочку новых заклятий, которые необходимо было испробовать на ком-нибудь. Но это было бы слишком просто и не так унизительно для третьекурсницы.
- Слушай сюда внимательно,- злобно прошипела слизеринка, нависнув над ухом гриффиндорки. Сейчас Лестрейнд была просто вне себя от ярости, она никогда еще так не злилась, однако умело это скрывала. – Если ты еще хотя бы раз заикнешься о моих сережках, то поверь мне не раз об этом пожалеешь. Этот и ближайшие два семестра будут самыми «приятными» воспоминаниями до конца твоей жалкой жизни. Я ясно выражаюсь?
Лестрейнд чуть потянула руку гриффиндорки и та взвыла от боли, и лишь тогда довольная собой слизеринка отпустила её. Скрестив руки на груди она с сардонической улыбкой как выскочка пытается подняться с пола. Конечно пораненную руку мадам Помфри быстро вылечит, даже слишком быстро чем хотелось бы, но до того момента гриффиндорка помучается.
Лестрейнд так и хотелось объяснить этой девчонке, что это её серьги и малолетняя выскочка не имеет на них никакого права. Правда, когда Алекс взглянула ей в глаза сомнение прокралось в её душу. Они были почти такими же красивыми, как и у неё самой и цвет почти тот же. Такими глазами славились на весь магический мир только женщины семейства Монтегю, такие же глаза были и у матери Александры. Лестрейнд даже застыла на мгновение. Однако в следующий миг наваждение исчезло: не могут представители этого славного семейства учиться на Гриффиндоре, если только они не осквернители рода.
Лиз*Секунда, и деревянная лавка падает с громким стуком. Секунда, и запястья, словно в железных обручах. Секунда, и её лицо практически впечатано в пол. Всего несколько секунд… Секунд, за которые Элизабет Александра Морган, посмевшая дать пощечину старшекурснице со Слизерина, оказалась на холодном полу в унизительнейшем положении. Если хорошо подумать, можно понять, что это первый момент в жизни третьекурсницы, когда она оказалась в такой ситуации. Впоследствии она, возможно, поблагодарит Мерлин за то, что рядом никого не было и о её позоре знают только они со слизеринкой. То, что та может рассказать кому-то… Что ж, пусть рассказывает, Лизи очень сомневалась, что незнакомка общается с теми людьми, чье мнение было для неё дорого.
Заведенная за спину правая рука немилосердно ныла, но это были пустяки по сравнению с тем, что творилось в душе у этой гриффиндорки. Ей не составило особого труда понять, что в том, что она оказалась в таком положении, виновата только она. Незнакомая слизеринка защищалась сначала от словесных нападок, а потом и от физических, при этом, разумеется, не оставаясь в долгу. Мерлин, что Элайзе помешало вежливо, именно в-е-ж-л-и-в-о, а не так, как это сделала она, спросить, откуда у девушки такие чудесные серьги?! Ладно, не спросила, уверенная в собственной правоте, но руки то её кто научил распускать? Тем более при явной неспособности противопоставить что-то сопернице…*
Может, если она тебе руку все-таки сломает, ты хоть что-то запомнишь?
*Мысленно протянула она, из последних сил сжимая губы, чтобы не застонать от боли. Слова незнакомки с трудом достигали её сознания. Морган всегда очень плохо переносила любую физическую боль, поэтому сейчас молила Мерлина о том, чтобы не упасть в обморок. Слизеринка, наверняка, предпочтет покинуть библиотеку, и тогда она останется одна с вывернутой (или к тому времени сломанной?) рукой лежать на каменном полу. И к уже обеспеченному визиту к мадам Помфри добавится еще один повод – простуда, для получения которой Лиз обычно хватало мимолетного сквознячка. Хотя, что такое простуда, которую можно вылечить и самостоятельно, по сравнению с вывихнутой рукой, из-за которой придется идти в Больничное крыло. Еще и врать что-то о том, как так получилось.
Поняв, наконец, о чем ей шипит старшекурсница, гриффиндорка хотела уже согласно кивнуть и пусть мама потом объяснит ей откуда у незнакомки серьги Монтегю, но в этот момент девушка потянула её за руку, вырывая тем самым полный боли стон. Отстраненно порадовавшись тому, что на глазах не выступили слезы, Элизабет почувствовала, как слизка отпускает её. Преодолев желание остаться на холодном полу, девочка, стараясь не беспокоить правую руку (да и левую, в-принципе, тоже) села на колени, после чего уже поднялась на ноги. Хотелось развернуться и уйти, плюнув на все, но сделать это после случившегося Элиза не могла. Лучше уж сейчас сказать еще пару слов про серьги, чем подходить потом, нарываясь на постоянные тычки и оскорбления.
Встав прямо напротив слизеринки, Морган подняла на неё пустые глаза (боль прекрасно отбивает всяческие эмоции) и заговорила ровным голосом:*
- Эти серьги – семейная реликвия женщин Монтегю. В Англии живет только моя мать Александра, передавшая мне эти сережки, и три её сестры – Каролина, также передавшая украшение дочери, Доркас и Лорелея. Ни одна из них не учится в Хогвартсе на факультете Слизерин.
*Не зная, что еще можно сказать по этому поводу, мисс Морган чуть повернула голову в сторону и таким же безэмоциональным голос позвала:*
- Тера, Обезболивающее, живо
*Казалось, все, что произносила эта юная ведьмочка, было сказано на автомате. В голове – блаженная пустота, из всего тела ощущается только правая рука, разум, предпочел скрыться до тех пор, пока девочка не окажется в одиночестве в спальне. Вот тогда можно выплеснуть все, что успело накопиться, тогда можно расслабиться и не сдерживать больше надвигающуюся истерику… Но только в одиночестве… И уж точно не при этой слизеринке, которая, явно, не оценит, сползшую на пол младшекурсницу, которая будет что-то тихо выть да раскачиваться из стороны в сторону. Истерики у Морган уже случались, и она прекрасно понимала, что никому кроме неё они не интересны. Исключение составлял разве что Ал. Стоп. Никаких мыслей об Алане. Не сейчас…
Появившаяся было эльфийка тут же исчезла, отправившись в поместье за необходимым Зельем. К счастью, на то, чтобы принести его, ей хватило всего несколько секунд. И вот, Элизабет уже делает глоток маминого Обезболивающего Зелья. Ощутив легкое покалывание в руке, гриффиндорка все с те же равнодушным видом отдала флакон эльфу и кивком головы посоветовала ей убраться. Действия должно было хватить часа на полтора, а этого времени вполне хватит, чтобы закончить разговор ("Так это у нас теперь разговором называется, да? Хотя, действительно, после того, как мозги вправили можно и поговорить!" – не кстати подумалось Морган) и сходить в Больничное крыло.
Гриффиндорка вновь повернула голову к незнакомке, ожидая какой-либо реакции. Например, можно вывихнуть еще одну руку. Хотя, нет, нельзя, она уже выпила Обезболивающее, и эффект будет не тот. Ну, тогда можно пройтись по её умственным способностям. Точнее по их отсутствию. Перебирая в уме примерные варианты развития событий, каждый из которых заканчивался почему-то недельным пребыванием в Больничном крыле, Элизабет равнодушно смотрела на слизеринку. Сейчас ей было в-с-е р-а-в-н-о.*
АлексАлександра безучастно смотрела, как гриффиндорка поднимается с пола. Нельзя сказать, что это зрелище не доставляло ей удовольствия, скорее наоборот, слизеринка едва сдерживала самодовольную улыбку. Однако здесь было не место и не время что бы улыбаться, поэтому девушка снова придала своему лицу самый, что ни на есть безразличный вид. Благо тетушка Вероник заставляла её часами стоять перед зеркалом и тренироваться и постоянно напоминала, что у людей из их круга ничего не должно быть написано на лице. Слава Моргане этот урок мисс Лестрейнд усвоила едва ли не лучше всех остальных. Алекс едва не передернула плечами, вспоминая о тетушке и всем, что было с ней связано. Иногда Лестрейнд считала, что это самое худшее, что могло произойти с ней это та ссылка во Францию к сестре отца. Признаться это были худшие годы её еще не такой уж и длинной жизни, постоянные придирки и наставления, бесконечные скучные уроки. И хуже всего эта несносная кузина – Летис. Вряд ли Алекс когда-нибудь забудет все ссоры и те пакости, которые устраивала ей её кузина, правда Лестрейнд никогда в долгу не оставалась, но обычно она всегда оставалась виноватой. Уж лучше своя семья, пусть даже такая как у неё, но своя. Пусть бы на неё так и продолжали не обращать внимания, но все-таки родная кровь дает о себе знать.
Лестрейнд уже принялась представлять себе, как бы они жили с родителями, если бы они оба не оказались в Азкабане, как гриффиндорка снова заговорила. Заговорила снова о серьгах. Первую фразу Александра прекрасно знала ещё с детства. Удивляло другое: откуда незнакомка может знать об этом. Когда третьекурсница продолжила Александра, поняла смысл её слов. Это подтверждало её мимолётною догадку. Однако кое-что не сходится. Насколько Александра знала родословную своей семьи, а знала она её хорошо (не обошлось без тетушки Вероник) у бабушки Александры Персефоны была только одна дочь и дочерью этой была Оливия Монтегю. Никаких сестер или братьев у Оливии никогда не было, соответственно никаких кузенов и кузин с её стороны у Черстин не могло быть. Может это какие-нибудь другие Монтегю? - подумала было Алекс, но тут, же отбросила эту глупую мысль. А что вы хотели? В такой ситуации людям свойственно цепляться за соломинку, какой бы она ни была.
- Моя мать была из рода Монтегю, - тихо и просто произнесла Александра скорее себе самой, чем гриффиндорке и тут же отметила слово «была». Черстин снова стало стыдно, что она прикидывается сиротой, но куда хуже было признаваться, кому бы, то, ни было, что её мать сидит в Азкабане и вряд ли выйдет от туда когда-нибудь.
Иногда Александра задумывалась, как она сейчас выглядит, слизеринка помнила ей молодой и красивой, бесконечно красивой, что от одного взгляда на неё в душе становится тепло. Оливия была красива не той холодной красотой, что свойственна выходцам из аристократических семей, как её отец Джордан, например, а такой нежной и милой, что Алекс всегда хотелось подбежать и обнять её.
Иногда Александра задумывалась, жалеет ли она, да и отец тоже, что так относились к единственной их дочери. Судя по письмам матери, которые она иногда умудряется присылать - жалели, но мало ли что она пишет, Александра не знала наверняка, правда ли все это. К несчастью Черстин не могла ответить ей, не могла задать все те вопросы, на которые ей бы очень хотелось узнать ответы.
Иногда Лестрейнд представляла себе их встречу, которая могла бы случиться когда-нибудь. Что она им скажет, а они, что смогут они сказать ей? Что пожертвовали всем и ей, в том числе ради каких-то высоких идеалов, которым не суждено никогда претвориться в жизнь?
Для Александры Черстин Лестрейнд тема о её семье была больной темой. Она никогда и никому не рассказывала о них и не собиралась. Если кто-нибудь спрашивал, слизеринка награждала спросившего тяжелым взглядом, своих прекрасных изумрудных глаз, опушенных черными ресницами, и говорила, что они погибли: утонули, сгорели во время пожара, покончили с жизнью – в общем, все, что угодно кроме правды. Она не выносила всех этих сочувственных взглядов, которые на неё бросали, и тут же переводила разговор на другую тему. Иногда она завидовала слепой черной завистью, таким как эта гриффиндорка, тем, кого дома ждут, тем, кого всегда поддержат, что бы они ни натворили, и какая бы бредовая идея не пришла им в их пустые головы. Александра посмотрела на незнакомку. Она утверждает, что тоже является представительницей этого славного рода.
- Этого не может быть, - так же тихо и чуть подавленным голосом сказала Черстин. – Моя мать, была единственной дочерью у моей бабушки Персефоны. Персефона то и передала моей матери эти серьги, а она мне. Так что твои обвинения беспочвенны.
Не стоило вообще вспоминать об этой теме, - подумала Лестрейнд, - слишком скользкая тема. Обычно после очередных воспоминаний о семье у Александры начинается очередная многонедельная депрессия. А все из-за кого…
Лиз*Какие там варианты перебирала Элизабет Александра? Чушь, все – чушь. Не было ни новых падений на пол, ни заклятий, ни оскорблений. Правда, в голове почему-то прочно поселилась неприятная мысль: Лучше бы она меня прокляла…. Отчего лучше? Да, оттого, что гриффиндорка чувствовала, что незнакомка говорит ей правду. Таким тоном, с таким выражением лица не врут. Да и не задавала она вопроса, чтобы что-то придумывать. Особенно тогда, когда все можно легко проверить.
Элайза постаралась вспомнить, где обычно находится мама в это время. Сделать это было не сложно по той причине, что каждый следующий день этой волшебницы был идентичен предыдущему. Различались поместья, в которых устраивались званые вечера, различались книги, которые читала женщина (да, Александра любила чтение и не собиралась лишать себя еще и этого удовольствия!), и Зелья, которые варила. Но сам распорядок дня всегда оставался без изменений, и третьекурснице не составляло труда его запомнить. Самым неприятным было слишком ранее пробуждение, которое на каникулах казалось просто кощунственным. А вот примерно в это время миссис Морган читала в библиотеке, поэтому найти её эльфу не составит особого труда…*
- Этого не может быть
*Сообщила слизеринка той, что, что жила вместе с родителями и не раз встречалась с тетушками. Одна Дора чего стоит, а уж она-то была Доркас Монтегю и никак иначе! Равно как и Лорелея. Это Александра с Каролиной вышли замуж и сменили фамилию, а те пока оставались со своей родной. Персефона, о которой уже упомянула слизеринка в свое время сумела сделать так, чтобы у её дочерей была её девичья фамилия. Она пообещала мужу, что сын будет носить его фамилию, но мальчика, к его великому сожалению, так и не родила.*
- Моя мать, была единственной дочерью у моей бабушки Персефоны.
*Единственной. Ха и еще раз ха! Вот все, что могла бы сказать третьекурсница по этому поводу. Если бы шоковое состояние на грани бурной истерики не так сильно владело бы сейчас её разумом. Гриффиндорка не привыкла к подобным встряскам, как моральным, так и физическим, в результате чего сейчас предпочитала сохранять практически пустоту в голове столько, сколько это возможно. Иначе за мыслями будет не уследить, и они самовольно перескачут на болезненную тему. Кроме имени бабушки, которое слизеринка назвала верно, Лизи не смогла не отметить то, что девушка использует "была" по отношению к матери. Умерла? Возможно…*
- У Персефоны четыре дочери! И я их уже называла… Или…
*В голову гриффиндорке пришла одна удивительная мысль. С трудом успевая за перескакивающими с идеи на идею, с вывода на вывод размышлениями, девочка начинала кое-что понимать. Во всяком случае, это многое объясняло. И прибавляло к её поведению в данной ситуации еще больше вины. Одно дело быть точно уверенной, что твои серьги украдены, потому что иначе их получить невозможно, а другое… Нет, об этом до получения доказательств она думать отказывалась.*
- Или их пятеро… – немного упавшим голос проговорила Элизабет и закончила себе под нос, словно не в силах сдержать рвущееся продолжение, – И тогда мои обвинения еще более беспочвенны…
*Дотянувшись до своих пергаментов, лежащих на столе, третьекурсница взяла один чистый и самопишущее перо. Порадовавшись, что не придется писать левой рукой, которой она хоть и владела достаточно хорошо, но кисть от цепкого захвата плохо двигалась, Элизабет быстро надиктовала письмо матери, стараясь не смотреть на незнакомку. Ей было стыдно. Да-да, вы не ошиблись, этой девчонке, что еще несколько минут назад была так щедра на пощечины, теперь было стыдно за свое поведение. Вот только на лице это, к счастью, никак не проявлялось. Не хватало еще, чтобы бледные щеки залил яркий румянец!*
Доброго дня, мама.
Скажи-ка мне, пожалуйста, сколько у тебя сестер и как их зовут. Нет, мама, я не сошла с ума и Зелье Улучшения Памяти мне пить не надо! Пожалуйста, хорошо подумай, прежде чем написать ответ, потому что одной вывернутой руки мне вполне достаточно. А еще было бы неплохо узнать, почему я не знала ранее о существовании еще одной твоей сестры. Она ведь существует, не так ли? И чем же она так провинилась, что о ней забыли собственные сестры?
С нетерпением ожидающая ответа,
Элайза
P.S. Твое любопытство я удовлетворю позднее.
Часть слов была выведена более отчетливо из-за напора, с которым мысленно произносила слова Элизабет. Она знала, что письмо, написанное в таком тоне, практически стопроцентная гарантия того, что Александра не будет лгать. Переживать и беспокоиться – да, требовать объяснений – да, но не лгать. Вновь третьекурсница позвала эльфийку, но в этот раз она уже не была так спокойна, как минуту назад. Нет, глаза были все также пусты, правда, сейчас эту пустоту приходилось удерживать усилием воли, но брови чуть заметно нахмурены, что показывало, что их обладательница мучительно размышляет над чем-то. Стоило Тере появиться, как Элайза приказала:*
- Отдашь миссис Морган лично в руки. И дождешься ответа, который тут же принесешь мне. Понятно? Исполняй.
*Повернувшись к слизеринке, выражение лица которой неуловимым образом изменилось, Элиза медленно проговорила, одновременно пытаясь прикинуть, сколько времени понадобиться маме, чтобы написать ответ:*
- Я написала своей матери. Надеюсь, её ответ поможет разобраться в ситуации…
*Свои соображения Морган собиралась держать при себе. В конце концов, слизеринка старше её и, следовательно, умнее, значит должна догадаться сама. И понять все то, что уже поняла Элизабет самостоятельно. А если нет, то ждать им недолго – ведьмочка была уверена, что её родительница не заставит себя ждать.*
АлексАлександра фыркнула. Нет, ей конечно иногда хотелось бы иметь родственников, большую, счастливую семью, где все всегда будут тебя поддерживать и так далее. Однако это были минутные и редкие порывы, во все остальное время, Черстин была вполне счастлива и безо всяких там кузин и кузенов, тетушек, дядюшек и кто там еще бывает в таких семьях. А что уж и говорить о родственничках из дома гриффидндора? Стыд и позор, как потом людям в глаза смотреть. Не стоит упоминать, что под слово люди упоминаются только те, кто учится или учился когда-нибудь на её родном факультете.
Лестрейнд уже пожалела о том, что пропустила обед ради этого похода в библиотеку, это, по сути, было даже комично. Редко кому-то удавалось застать такое зрелище, когда пятикурсница, которая обычно палец о палец не ударяла из-за учебы, корпела над книгами. Эта гриффиндорка определенно вывела её из равновесия своими заявлениями. Подумать только четыре тетки. Это вероятно какая-то ошибка, ведь тетушка Вероник постоянно вбивала в голову Черстин о родословной её семьи и никаких других тетушек там не было.
Подумав немного Александра достала палочку из кармана и одним коротким движением вернула деревянной скамейке её обычное положение, потом не говоря ни слова уселась на неё и продолжила писать свой доклад, не обращая внимания на гриффиндорку, которая в это время что-то диктовала своему перу.
«Очень сильно выделяется в мировой историографии Маго-марксистская теория. Согласно ей основными элементами любого развития любого магического общества является движения простого народа, которому чужды представления о голубой крови. Правда, эта теория подвергается постоянной критике со стороны историков всего мира.
Достаточно любопытной, но абсолютно детской является теория о социальных меньшинствах магического мира. К так называемым социальным меньшинствам относятся эльфы-домовики, гоблины, кентавры и т.д. Согласно этой теории все выше перечисленные социальные группы должны быть включены во все жизненные процессы общества, а не только в сферу обслуживания. Автор этой теории, мадам Врогель, не согласна с тем фактом, что монополия гоблинов на банковское дело является лишь единичным случаем, и заявляет о необходимости дать эльфам полную свободу. Встает логический вопрос: кто, если не эльф-домовик, будет ухаживать за больной мадам Врогель, которая уже второй год радует нас своими теориями, сидя в инвалидном кресле?
Самой большой популярностью пользуется современная теория. Она содержит идеи о том, что в XIX веке произошел качественный сдвиг в развитии магического мира. Все больше и больше стала проявляться тенденция к единоличной власти отдельных волшебников. В Новое время это процесс является лишь тенденцией, но в XX веке уже перерастет в основную характеристику магического правопорядка.
Несмотря на присутствие подобного рода тенденции, Новое время можно назвать стабильным (в сравнении с веком XX, который был полон ярких и масштабных событий). Таким образом, к основным целям этого курса добавляется еще одна побочная, но достаточно существенная цель: рассмотреть основы магической стабильности в XIX веке и то, как эти основы будут разрушены в XX веке.»
- Я написала своей матери. Надеюсь, её ответ поможет разобраться в ситуации…
Произнесла гриффиндорка, обращаясь к Черстин. Та в ответ лишь молча кивнула. По скорей бы уж её мать ответила, Алекс нетерпелось покинуть эту чертову библиотеку.
- Не думай, что я буду относиться к тебе как-то по-другому, если эти догадки подтвердятся, - Лестрейнд кинула многозначительный взгляд на значок, что был на мантии незнакомки, который определял принадлежность к факультету.
Лиз*Элизабет стояла, в нетерпении постукивая ногой по полу. Слизеринка вернулась к своим делам, но Морган точно была не в состоянии думать сейчас о Зельеварении. Мысли девочки крутились вокруг её семьи в поисках хоть каких-либо упоминаний, пусть случайных и вскользь, но упоминаний о еще одной сестре. Н-и-ч-е-г-о. С каждой секундой у Лизи складывалось впечатление, что её банально не существует, и это всё – не более чем плод фантазии. А в письме, соответственно, будут удивленные вопросы по поводу того, откуда мисс взяла такую глупость и кто это и по какому праву вывихивает ей руки. К такому повороту событий Элайза была не готова, поскольку тогда все вернется к тому, откуда начиналось – у незнакомки сережки, которые не могут ей принадлежать. И которая, в свою очередь, считает, что такие серьги не достойны юной гриффиндорки.
Слова слизеринки вызвали у Морган волну гнева. Даже не слова, а красноречивый взгляд, брошенный на значок Гриффиндора. Уже который раз её тыкали носом в то, что факультет, на котором она учиться, не отличается особой популярностью и ученики, следовательно, тоже. Даже мадам Хуч на зачете позволила себе упомянуть дом Годрика не в самом приятном контексте. А ведь Элайза не выбирала, куда поступать! Она даже не думала, что окажется на Гриффиндоре. Все наивные мечты о Рейвенкло разбились о решение Шляпы. Старой глупой Шляпы. Элизабет Александре сейчас было откровенно плевать на то, что этот головной убор, возможно, и не ошибся. Куда важнее было то, что из-за его решения, она теперь автоматически причисляется слизеринцами (и не только ими!) к необразованному, невежественному и буйному стаду. Или во что там собираются львы?*
- Разумеется, мисс.
*С вежливой улыбкой согласилась со словами старшекурсницы Элиза, после чего отвернулась от неё. Сжав руки в кулаки, магичка тихо прошипела сквозь зубы, забывая о том, что в тишине библиотеки все прекрасно слышно:*
- Будь проклята эта Шляпа
*Не то чтобы она так уж хотела поближе познакомиться с этой слизеринкой… Хотя, зачем врать самой себе? Естественно, она хотела! Одно дело братец Алан, которого она видит только на каникулах, и кузина Касси, с которой девочка пересекается и того реже, а совсем другое – родственница (кстати, такая же кузина, как и Кассандра) в Хогвартсе, где Морган проводила большую часть времени. Тем более старшекурсница со Слизерина! Элайза усмехнулась, осознав степень своих притязаний – чтобы взрослая девушка, учащаяся в доме Салазара, захотела иметь дело с гриффиндоркой? Глупости… Все глупости…
От размышлений на эту тему третьекурсницу оторвало появление домовички с письмом в руках. Протянув его ученице, она исчезла, поняв, что в её услугах хозяйка пока больше не нуждается. Развернув свиток, юная ведьмочка принялась за чтение ответного послания*
Добрый день, Элизабет.
Я надеюсь, у тебя есть достаточно веская причина писать мне в таком тоне, и ты сообщишь мне о ней в кратчайшие сроки. Иначе, сама понимаешь, мне придется пойти к Эдварду.
*Элиза фыркнула – мама пыталась напугать её отцом в этой ситуации. Нет, сейчас она себя виноватой не чувствовала, поэтому миссис Морган придется подождать и с объяснениями, и с наказаниями…*
Ты права, у меня, действительно, четыре сестры, и об одной из них ты раньше не знала. Но, смею заметить, и не спрашивала! Поэтому свои претензии по этому поводу постарайся впредь держать при себе.
*Прочитав эти строки, девочка позволила себе вздох облегчения – её предположения полностью подтвердились. На резкие слова матери Элизабет не обращала внимания – она уже привыкла к тому, что Александра быстро выходила из себя и также быстро успокаивалась.*
Ты спрашиваешь, почему сестры о ней забыли… Что ж, думаю, ты вполне можешь это узнать. Вторая по старшинству в нашей семье – Оливия, а не я. В раннем возврате она была отправлена к каким-то дальним родственникам в Испанию для поправки здоровья. В тот момент я была еще слишком маленькой, и воспоминания о сестре остались лишь у Каро. Мы привыкли, что нас только четверо и не задумывались о пятой сестре. Вернувшись в Англию, Оливия вышла замуж за Джордана Лестрейнда. Общаться с семьей девушка никогда не стремилась, поэтому видела её я лишь несколько раз… Они с мужем поддерживали Лорда, за что и были впоследствии отправлены в Азкабан.
Вот, в-принципе, и все. Надеюсь, я удовлетворила твое любопытство.
Александра Аделаида Морган
P.S. Обязательно сходи в Больничное крыло!
*Со слабой улыбкой возникшей скорее от удивления, нежели от наличия какого-то повода для радости Элизабет села неподалеку от мисс Лестрейнд. Ей не понадобилось много времени, чтобы понять, что после замужества и до заточения в Азкабан Оливия успела родить дочь, которой и передала серьги. Мать об этом или не знала, или не сочла важным. Внимательно смотря на девушку, Морган находила все больше присущих Монтегю черт, которые встречались у какой-либо из её тетушек.*
- Я приношу свои извинения за недостойное поведение, мисс Лестрейнд. Мне действительно очень жаль… Хотя Вам, наверно, это не интересно…
*Элиза сочла необходимым извиниться, если не ради слизеринки, то хотя бы ради себя. Протянув ей пергамент с письмом, третьекурсница продолжила, поднимаясь и отходя в сторону*
- Там все написано… Оливия – Ваша мать, не так ли? – сестра моей.
*Тот факт, что женщина с мужем сейчас в Азкабане, не привлек особого внимания гриффиндорки. Зато стало понятно, почему девушка предпочитает говорить о ней в прошедшем времени. Морган не хотелось продолжать разговор – было понятно, что ничего путного из этого не выйдет, поскольку слизеринке даром не нужна родственница из Гриффиндора…*
@темы: ГП, Ролевые игры, Персонажи
-
-
10.06.2009 в 17:56Лиз
-
-
10.06.2009 в 19:04-
-
10.06.2009 в 19:10-
-
10.06.2009 в 19:44-
-
10.06.2009 в 19:53-
-
10.06.2009 в 19:58хорошее было время)))
-
-
10.06.2009 в 20:14