Это все Барабина виновата...

The Unforgiven (Metallica)

текст

New blood joins this earth
And quickly he's subdued
Through constant pain disgrace
The young boy learns their rules

With time the child draws in
This whipping boy done wrong
Deprived of all his thoughts
The young man struggles on and on he's known
A vow unto his own
That never from this day
His will they'll take away

Chorus:
What I've felt
What I've known
Never shined through in what I've shown
Never be
Never see
Won't see what might have been
What I've felt
What I've known
Never shined through in what I've shown
Never free
Never me
So I dub thee unforgiven

They dedicate their lives
To running all of his
He tries to please them all
This bitter man he is
Throughout his life the same
He's battled constantly
This fight he cannot win
A tired man they see
no longer cares
The old man then prepares
To die regretfully
That old man here is me

Chorus:

You labeled me
I'll label you
So I dub the unforgiven

Непрощённый

перевод

Новая кровь проливается на эту землю
И он быстро покоряется,
Через постоянную боль унижения
Юноша познает их правила.

Со временем ребёнок втягивается,
Этого паренька порют за проступок,
Лишенный всех своих мыслей,
Непрощенный
Юноша продолжает сопротивляться, он постиг
Свой обет,
Он в том, что отныне,
Его воля принадлежит другим.

Припев:
Всё, что я чувствовал,
Всё, что я знал,
Я никогда не показывал,
Никогда,
Ни за что,
Не увидеть того, что могло бы случиться.
Всё, что я чувствовал,
Всё, что я знал,
Я никогда не показывал,
Несвободный,
Сам не свой,
Я нарекаю тебя непрощённым.

Они посвятили свои жизни тому,
Чтобы подавлять его,
Он пытается угодить им всем,
Он так жалок,
Вся его жизнь -
Постоянная битва,
Которую ему не выиграть,
Усталому человеку, которого они видят,
уже всё безразлично
Старик готовится
Умереть в раскаянии,
И этот старик - я.

Припев:

Ты повесил ярлык на меня,
Я повешу на тебя,
Я нарекаю тебя непрощенным.

@музыка: The Unforgiven (Metallica)

---

Я

фигею

хуею с логики некоторых личностей. И,

блин

блять, меня выбешивает, когда канон подстраивают под себя и откровенно плюют на адекватность собственных поступков. Fuck, вы бы хоть сделали вид, что за что-то глобальное переживаете. Беситбеситбесит.

Ну и нах все это.

P.S. Я переживала за общешкольную ролевку? Если всё теперь так делается, то я ничего никому не должна. Не могу в этом участвоваться. Занята. У меня экзамены в реальной жизни на носу. И мне пофиг, что я кого-то там подвожу. Если другим можно, то почему мне нельзя?

@темы: ГП, Размышлизмы, Мысли, желания, мечты..., Ролевые игры, Я, Персонажи

---

З новим роком!)

В очередной раз убедилась, что играть в снежки очень весело)

$-Business Lady-$, я получила твою открытку)) Аняняня) Спасибо большое!

---

07.01.2009 в 22:56

Пишет  Акын Калабас:

Люблю эти переделки про зайку)))

@темы: Цитаты

---

Заметки на полях

Перечитав фиков по камеди, постоянно начинаю писать посты (в основном на катание) в настоящем времени. Через пару предложений замечаю, начинаю исправлять, пишу нормально. Погружаюсь в процесс и по новой. Фр.

@темы: ГП, Размышлизмы, Заметки на полях, Ролевые игры, Comedy Club, Я, Персонажи

---

Заметки на полях

Только Морган может попросить у Санты полную версию Черномагической тактики))

И только Санта может, сцуко, вместо этого подарить "Сказки барда Бидля". Предсказуемо. Ну что ж, Тактику она все равно получит. А Сказки обратит в пепел, ибо нех злить Морган.

запись создана: 29.12.2008 в 21:43

@темы: ГП, Размышлизмы, Ролевые игры, Я, Персонажи

---

Тест

Логико-сенсорный интроверт - "Инспектор" (Максим Горький, ISTJ)

Описание по функциям

1. L - структурная логика

Досконально вникает в дело, которым занимается. Упрямо и настойчиво собирает информацию, чтобы полностью владеть ситуацией. Коллекционер или книголюб, особенно его интересует справочная литература. Сторонник строгого порядка и отлаженной системы. Все, что не вписывается в нее, отвергает как нелогичное. В интересующем его деле регулярно проверяет и контролирует его ход. Уравновешен и исполнителен сам, того же требует от других. Уважает субординацию. Не принимает во внимание личных симпатий, когда речь идет о деле. Предметы раскладывает по строго отведенным местам. Не терпит, когда кто-то берет без спросу или перекладывает его вещи.

2. F - силовая сенсорика

Трезвый реалист: ставит перед собой только посильные цели, потому в большинстве случаев добивается их, пусть даже и не сразу. Если объяснения и предупреждения не помогают, включает нажим и другие силовые методы управления. Умеет дожимать противника, загоняя его в угол. Стоик, который умеет держать себя в руках. Переносит любые невзгоды. Заставляет себя делать то, что неинтересно, но нужно. Помогает тем, кто слаб, беззащитен. Опекает старых и больных. Бывает незаметным борцом-одиночкой за справедливость.

3. R - этика отношений

На людях держится вежливо и корректно. Может заставить себя быть веселым и общительным. Легко входит в контакты ситуативного, недлительного характера. Своим поведением вызывает доверие. Терпеливо выслушивает людей, которые к нему обращаются. Сочувствует им, демонстрирует свое расположение. Хотя и переходит на близкую дистанцию, но отвергает панибратство в отношениях. Дома с родными держится сурово. Любит воспитывать, читать мораль. Надежен в своих привязанностях, хотя бывает, что мучительно разрывается между двумя объектами симпатий сразу.

4. I - интуиция возможностей

Очень привязан к своему мировоззрению. На уступки и компромиссы не идет. Друзей подбирает себе по совпадению взглядов. О человеческих способностях судит по себе. Если я это могу, то почему другие нет? Интуицию ему заменяет личное отношение. Может доверится доброжелателю, наушнику, псевдостороннику. Ценит людей интеллектуальных, творчески одаренных. Им может простить даже эгоизм и неэтичность.

5. Е - этика эмоций

Сам обычно находится в мрачном настроении. Накапливает отрицательные эмоции. Выплеснув их на кого-нибудь, испытывает облегчение. Для хорошего физического состояния ему необходима частая перемена эмоционального фона. Не переносит направленного давления отрицательными эмоциями - плачем, капризами, обвинениями. Ему легче уступить, чем проигнорировать их. Внутренне довольно обидчив и раним, хотя этого и не показывает, считая своей слабостью.

6. Т - интуиция времени

Тяжело переносит непунктуальных людей, которые все делают не вовремя. Живет в размеренном темпе. Очень не любит необоснованных переносов и срывов графика. Его пугает судьба, непредсказуемость. Хотя и отвергает мистику, но с опаской прислушивается к пророчествам, гаданиям, снам. Его мобилизует и подхлестывает неожиданное, но важное мероприятие, которое нужно выполнить в короткий срок.

7. Р - деловая логика

Очень бережлив в труде и покупках. Стремится сэкономить даже мелкие суммы денег. На всякий случай сохраняет отработавшие свое вещи. Стремится избавиться от лишних трудозатрат. Сторонник механизации и автоматизации. Контролирует скорее доходы, чем расходы. Осуществляет контроль за действиями других людей. Если они нелогичны, нецелесообразны, подозревает неладное.

8. S - сенсорика ощущений

Внимательно следит за своей внешностью. Одежда всегда опрятна. Аккуратен в быту и на рабочем месте. Умеет работать руками: ремонтировать, мастерить что-нибудь для дома. Хорошо выполняет тонкие ручные операции, особенно если они связаны с дизайном, оформительством. Любит простую, но здоровую пищу. Отличается стабильностью вкуса и привычек.

Манера общения

Довольно легко вступает в контакт, умеет установить близкую дистанцию. Задевает людей остроумными замечаниями или шутками, особенно лиц. противоположного пола (мужчины). Часто ведет себя как галантный кавалер, изысканно и учтиво. Умело ухаживает за дамами, хорошо играет роль "гусара" (если усилен сенсорный компонент). Часто становится коммуникативным центром компании. Тяготеет к исполнению романтических песен под гитару в духе кинофильма "Жестокий романс". На официальном уровне общения очень ценит точность. Большое внимание уделяет цифрам, показателям, фактическому материалу, конкретной логике. Любой вопрос рассматривает со всех сторон, глубоко прорабатывает детали. В суждениях и оценках - трезвый реалист. Не любит бездоказательных предположений, безоглядных проектов. Считает, что любой вопрос нужно тщательно готовить. В речи часто слышны прописные истины, нравоучения, которые близки к конъюнктуре момента. Для него характерна назидательность. Любит плакаты, стенную печать и другие виды наглядной агитации. В неформальной обстановке, оставшись в узком кругу близких людей, склонен рассуждать на философско-моральные темы. Бывает определенная тяга к религии, мистике, предсказаниям и другим формам проявления глубокой интуиции. Когда к нему обращаются с вопросом, никогда не отказывает. Всегда посоветует, куда проехать, к кому обратиться, какой существует порядок в данном конкретном деле.

Особенности поведения

Характерная особенность поведения, которая позволяет уверенно идентифицировать данный тип личности, - хорошая приспособляемость к своему положению в иерархии власти. В детстве почти всегда бывает послушным, правильным ребенком, всегда уважающим старших. В школе его часто ставят в пример другим, дают ответственные поручения. Очень исполнителен. Когда его назначают на должность, проявляет явные административные наклонности. Хороший организатор. Жестко спрашивает за выполнение принятых решений. Никому не делает скидок. Поддерживает строгую дисциплину. Любит и уважает иерархию -степени, звания, должности. Соблюдает субординацию. Очень доверчив в вопросах человеческих отношений. Зная это, подозрительно относится к людям, нарушающим элементарные этические нормы поведения. Иногда ему мерещатся заговоры, злые намерения людей. Кто не выражает к нему открыто свое отношение, попадает под подозрение. Любит и собирает книги, особенно справочники, энциклопедии, словари. Не любит признавать, что ему что-либо неизвестно в своей области. В доме поддерживает почти военный порядок: вещи у него лежат строго в отведенных местах, даже если их бывает много. Очень не любит, когда их перекладывают, небрежно с ними обращаются. Вокруг себя постоянно создает комфорт и порядок. Умеет мастерить, ремонтировать, вообще работать руками. В быту неприхотлив, не требует изысканной пищи. Еда может быть одна и та же, но качественная.

Рекомендации

Вашей сильной стороной является конкретная логика, т. е. тщательная проработка любого вопроса и мероприятия. Вы - человек ответственный, не бросающий слов на ветер.

Для Вас характерно стремление к порядку, дисциплине, соблюдению четких норм и правил. Вы нетерпеливы ко всякого рода расхлябанности, безответственности. Вы - человек рассудка, руководствуетесь в своих решениях логикой, а не эмоциями. Вы склонны к глубокой проработке конкретных областей деятельности.

Вы - человек настойчивый и целеустремленный. Нет сомнения, что Вы - хороший администратор, всегда контролирующий правильность выполнения принятых решений. Вы так же сторонник применения мер дисциплинарного воздействия к людям, не выполняющим своих обязанностей. Не переусердствуйте в административном нажиме. Попытайтесь предварительно разобраться в истинных мотивах нарушения дисциплины.

Вы уважаете авторитеты, пользуетесь только надежными источниками информации. Вы бескомпромиссны в выполнении своего долга, дисциплинированны, исполнительны, собранны, следите за порядком в быту и на производстве.

Одна из Ваших основных проблем - неуверенность в ситуациях, требующих ломки устоявшихся взглядов без ясных перспектив, недоверчивость к неожиданным идеям и предложениям, требующим отказа от ценностей прошлого, альтернативности. В таких случаях может возникнуть ощущение приближающегося хаоса, нестабильности, потери ориентиров. Постарайтесь, взвесив все за и против, отказаться от прежних стереотипов.

Изучайте все новое, нетрадиционное, чтобы новые идеи не застали Вас врасплох. Больше доверяйте людям, не ищите причин своих неудач в чьих-то преднамеренных кознях.

Не предъявляйте ко всем одинаковых требований, помните: у всех разные способности от природы. Старайтесь выработать индивидуальный подход к каждому.

Если Вы являетесь начальником, не сковывайте проявление творческой инициативы подчиненных. Не контролируйте каждый их шаг. Не стремитесь зарекомендовать себя перед начальством соблюдением всех, даже морально устаревших, постановлений и инструкций.

Расширяйте круг своих интересов и увлечений, не сосредоточивайтесь на чем-то одном. Умерьте свой реализм в критике нового, отклоняющегося от норм и правил. Помните, что самые передовые идеи в свое время не были зафиксированы ни в одном справочнике.

Другая Ваша проблема - перепады, неровности в общении с людьми. У Вас бывают неестественные, резкие переходы от демонстрации любезности и чуткости к проявлениям властности и требовательности. Помните о том, что у Вас есть склонность при очень близких отношениях проявлять несдержанность и даже грубость.

Старайтесь поддерживать с людьми ровные, в меру сдержанные отношения, чтобы не доводить возможные недоразумения и конфликты до драматической развязки. Не теряйте чувства меры в отношениях с людьми: не будьте ни чрезмерно предупредительны, ни слишком навязчивы со своими проблемами. Не считайте других обязанными Вам помогать.

Не утомляйте людей излишними поучениями и морализаторством. Даже если Вы правы, своим назидательным тоном Вы рискуете нажить себе недоброжелателей.

*Гуленко В.В., Молодцов А.В. - Введение в соционику

Очень многое подошло. То, что особенно заметно, подчеркнула.

@темы: Тесты, Я

---

I Wrung My Hands by Anna Akhmatova

I wrung my hands under my dark veil. . .
"Why are you pale, what makes you reckless?"
-- Because I have made my loved one drunk
with an astringent sadness.

I'll never forget. He went out, reeling;
his mouth was twisted, desolate. . .
I ran downstairs, not touching the banisters,
and followed him as far as the gate.

And shouted, choking: "I meant it all
in fun. Don't leave me, or I'll die of pain."
He smiled at me -- oh so calmly, terribly --
and said: "Why don't you get out of the rain?"

Это я так листала иностранный сайт "Famous poets and poems"

@темы: Стихотворения, Литература

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

А я опять тащу к себе понравившиеся фики. На всякий случай.

27.05.2007 в 03:20

Пишет [J]Stranger in the night [DELETED user][/J]:

Ну, эм...
Мы строили, строили и, наконец, построили...

Пейринг: Воля/Родригез, Родригез/Перлов, Воля/Галыгин.
Рейтинг: NC-17
Авторы: Shuichi, Stranger in the night, за Родригеза во всех его проявлениях благодарим Муррчалку, за основательную бету - Snarke'у нерукотворный при жизни
Бета:  Snarke
Дисклеймер: Нам не принадлежит никто, кроме нас самих.
Всех товарищей, оттраханныхписаных ниже, очень нежно любим и просим у них прощения за наши неконтролируемые арбайтены, которые не давали покоя нашим мозгам.
Это всего лишь наше видение того, как все было, или могло бы быть.

"Человек-нежность"

Уже в третий раз Паша пытался сделать этот чертов «сольный эротический номер», но никак не мог собраться и согнать мысли в кучу. Микрофон вдруг стал чужим, софиты ослепляли. Он чудовищно устал. Воля снова вздохнул и попросил повторить подводку еще раз. Через пару часов здесь будет полный зал. Жюри. Полно "известняков" наверняка, 40 лет КВН всё-таки. А я лажаю перед редактурой и парой человек из других команд. Или нет там из них никого… А, есть всё-таки. Вон сидит парнишка из Беларуси, я его точно помню: худой, длинный и голос хриплый. Так… ладно… собрался и еще раз: «Дураки в команде…»

На сцене нескладный мальчишка пытался «сыграть» шутку. Уже в третий раз. Пока команда снова и снова занимала исходные позиции, он стоял на огромной сцене, комкая рукава свитера в кулаках. Невысокого роста, хрупкий, еще и шею втягивает слегка... Галыгин, сидящий в зале вместе с редактурой, внимательно наблюдал за этим парнем. Было в нем что-то такое, от чего не хотелось терять его из виду. Вадька заржал от собственных мыслей: «Недоеб – наше все и страшная сила…» Продолжение этого монолога внутреннего голоса он уже не услышал: бывший капитан команды БГУ, нынешний редактор Высшей лиги, Леня Купридо ткнул его локтем в бок:
- Слушай, Вадим, что там у вас с отжиманиями? Вы все просчитали, чтобы никто пузом сцену не протер? Я «Бензопровод Дружба» имею ввиду, на приветствии.
- Угу, - немного невпопад ответил Вадик, наблюдая как мальчик из пензенской команды, чуть сгорбившись, уходит со сцены, увлекаемый парнишкой, который что-то ему объяснял. «Леня, я пойду как раз об этом поговорю с ребятами», – Галыгин встал и спешно вышел из зала. Ему очень хотелось подойти и сказать этому парню, что все будет нормально. Ведь совершенно очевидно, что тот просто устал, что ему надо только чуток отдохнуть и отдышаться, и все у него получится хорошо…

Тимур смотрел на все это безобразие из-за кулис. Ему самому потребовалось довольно много времени, чтобы собраться, а тут еще и Паша лажает. Тоже нашелся – малыш-девственник. Он услышал, как кто-то из ребят попросил Волю максимально выложиться. «МАКСИМально… Максим… Макс… Наваждение, мать его за ногу. Снова Макс. Снежный человек. Таких просто не бывает. Глаза, руки… Какой он…» - Тимур почувствовал, как тело вполне однозначно реагирует на подобного рода мысли. «Блядь,» - сквозь зубы прошипел Керимов – «Только этого для полного счастья мне и не хватало…»«Надо что-то делать. Я не смогу так выступать. Что ж я, как барышня, нестойкая такая… Да, нет. Вполне себе стойкая, судя по ощущению в штанах. Черт, как же быть… О… Наша невинность», - Тимур одернул свитер и направился на сцену к Воле.
Паша продолжал откровенно лажать. Ну, какая из него кобра… Буратино выстрогать - раз плюнуть, но эротика эта… Он беспомощно оглянулся и увидел, что к нему идет Тимур.
- Паш, ну, ты чего? Ты капитан вообще, или где? Как будто первый раз на сцену вышел, честное слово.
- Да ну в жопу, пусть кто-нибудь другой сделает, я не знаю, как это показывать.
- Можно подумать, от тебя стриптиз требуют… Просто чуть больше пластики и все. Пойдем, я попробую тебя научить.
- Чему ты меня сейчас научишь? До выступления всего пара часов…
- Пойдем, пойдем. Стриптизу тебя, конечно, обучать бесполезно, а вот номер отрепетировать успеем.

Они зашли в общую гримерку - остальные сейчас обедали, поэтому она пустовала.

«Слава Богу, никто не увидит моего позора»
«Слава Богу, сейчас я его научу…»

- Так. Давай, Пашка, встань ровно. Расслабься... Да не зажимайся, тебе говорю, блин. Ну что ты, в самом деле, как девственница в первую брачную ночь? Разверни плечи, шею вытяни... Да не вперед! - Керимов заржал, - а вверх. Ну, представь, что тебе надо поцеловать высокую девушку.
- У меня плохая фантазия, - мрачно огрызнулся Воля, попытавшись сделать то, что просил Тимур.
- Да не ври. Ну, ей-Богу, что ты, как деревянный, а?
Конечно, ему легко говорить. У него это, по-моему, в крови - чувствовать себя звездой, где бы не находился. Девчонки в институте за ним толпами ходят. А я просто чурбан какой-то неуклюжий…
Тим встал сзади, ладонями провел по шее, заставляя Пашу вытянуть ее, по плечам, аккуратно, без лишнего нажима, выправляя осанку, и остановил руки на поясе.
- Вот теперь другое дело, - хрипловато проговорил он. Придерживая одной рукой Волю за пояс, второй Тимур провел вдоль всего позвоночника. Пашка дернулся:
- Эй, с чего это вдруг ты решил меня полапать?!
- Да не лапаю я тебя. А расслабляю. У тебя нихуя не выходит, потому что ты весь на нервах. Успокойся.
- Я не могу успокоиться, когда ты стоишь сзади. Отойди, Тима, меня это нервирует...
- Окей, я встану спереди. – Тимур, не снимая рук с Пашкиных бедер, медленно обошел его и остановился нос к носу. – Полегчало?
Воля оцепенел и, замерев в горячих ладонях Керимова, хрипло поинтересовался:
- Ты охренел, что ли, совсем?
- А что такое? – Тим нагло улыбнулся и пропутешествовал ладонью от бедра к Пашиной ширинке.
- Я тебе, блядь, не гомосек какой-нибудь! – Окончательно ошалевший Пашка попытался вывернуться из рук Тимура, но тот нежно сгреб ладонью содержимое Волиной ширинки и, приобняв другой рукой Пашку за шею, жарко прошептал в ухо:
- Не советую, Пал Алексеич. От меня еще никто не уходил. Неудовлетворенным.
Пашка понял, что попал. Сейчас его тут же и «отрепетируют». Будет ему и «кобра» и эротики полные штаны. Звать на помощь и выглядеть абсолютным кретином Пашке не хотелось. Да и горячая ладонь Тимура рождала в паху Воли странную тягучую волну, пульсацией расходившуюся по всему телу... Наблюдая за эффектом от своих действий, Керимов удовлетворенно хмыкнул и, отпустив Пашкину многострадальную ширинку, переключил внимание на свитер. Он потянул его вверх и Воля обреченно вскинул руки. Стянув с него джемпер с символикой команды, Тим облизнул губы и прочертил кончиком языка влажную дорожку от ключицы до правого соска.
- Тима… - Пашка судорожно втянул в себя ставший вдруг очень плотным воздух и вцепился в плечи Тимура.
Змеем-искусителем язык Тима вился по Пашкиной груди, оставляя за собой прохладный след. Добравшись до второго соска, Тим нежно прихватил его губами - язык плясал на чувствительной альвеоле бешенный танец, сбивая Пашке дыхание и учащая стук сердца под ребрами. Опускаясь на колени, Тимур, не останавливаясь, процеловал дорожку от груди до ремня на джинсах Воли, а руки уже терзали металлическую пряжку и болты на Пашкиной ширинке.
- Я не хочу. – Неуверенно выдохнув абсолютно неуместные слова, Паша открыл глаза и перехватил руки Тимура.
- Да ну? Себе-то хоть не ври. – Керимов мягко отстранил ладони Пашки и, справившись, наконец-то, с тугими болтами, одним движением сдернул джинсы и белье вниз. Нежно обхватив губами головку Пашкиного члена, Тим прихватил Волю за ягодицу и придвинул ближе. Несостоявшаяся «кобра» получала уроки ораторского искусства, вцепившись в плечи Тимура побелевшими пальцами. Медленно скользя кончиком языка от уздечки к основанию, Тим втягивал член Пашки глубже в рот. Воля стонал, подаваясь бедрами навстречу плотному кольцу губ. Когда головка уперлась в небо, Тимур обхватил основание члена и, придерживая Волю за бедро, начал медленное движение. Пашка запрокинул голову назад и, закусив губу, поймал нужный ритм. Тягучая и нарочитая медлительность движений Тима раздражала и дразнила одновременно. Сладкая круговерть языка не давала расслабиться ни на минуту. Воля стонал в голос, уже не опасаясь быть услышанным. Оставляя красные отметины, он все сильнее стискивал пальцами плечи Тимура, пытаясь ускорить его движения. Но Керимов хорошо знал свое дело. Все так же медленно он терзал пульсирующий член Пашки, не торопясь, ласкал его языком и губами. Воля был на грани помешательства. Желание сделать ритм быстрее становилось невыносимым. Запустив ладонь в непослушные вихры Тима, Пашка резко притянул его ближе и, уже не сдерживаясь, всего в несколько фрикций кончил, тихо выдохнув сквозь сжатые зубы: «Сссука…»
Тимур встал с колен и аккуратно, на грани брезгливости, вытер уголки рта: «Спасибо, дорогой капитан. Надеюсь, теперь у нас с пластикой все будет нормально?» Паша стоял, закрыв глаза. «Сука» - повторно прошипел он. Тим усмехнулся и вышел из гримерки, оставив Волю размышлять о том, что произошло, каким образом теперь себя вести, и что делать, и как жить вообще после этого всего…

Галыгин, чертыхаясь, пытался сообразить, какое из помещений этого дворца отдали мальцам из Пензы. Он заглянул в пару гримерок, но там никого не было. Проходя по одному из коридоров, он услышал голоса из-за приоткрытой двери. "Наверное, те двое пензенских что-то обсуждают. Просто зайду и пожелаю удачи". Он уже потянул было на себя дверь, как вдруг с той стороны раздался стон, и еще один, и еще. От смутных догадок сердце дернулось и сбило ритм. Тембр голоса был знаком. Вадика бросило в жар, когда из-за двери раздался сладкий полустон-полувскрик. Не осознавая до конца, что делает, Вадим осторожно заглянул внутрь комнаты. Мелкий пензенский мальчишка в совершенно недвусмысленной позе стоял на коленях перед неудавшейся "коброй", и его движения не оставляли сомнений в том, что происходит. Первым побуждением было закрыть дверь и уйти, но взгляд невольно скользнул выше - худое тело, сведенное сладостной судорогой, нежная шея, голова запрокинута. Нескладный, сутулившийся мальчик, который совсем недавно неуверенно стоял на сцене, теперь казался самым прекрасным существом в мире. Из его приоткрытых губ вырывались отчаянные стоны, движения становились все более рваными и резкими. Вцепившись в ручку двери, чтобы не упасть, Галыгин смотрел, как вырисовываются все мышцы на этом теле и оно становится похожим на струну, он почти видел, как камешком с губ падает очередной стон, и это "Сссука" на выдохе сквозь зубы... Стряхнув с себя наваждение, Вадим отшатнулся в темный коридор, прикрыв за собой дверь. Сердце стучало, как безумное, и воздуха не хватало, ноги отказывались слушаться, поэтому он медленно сполз по стене вниз и закрыл горящее лицо руками. Образ пензенского мальчишки все еще стоял у него перед глазами, вызывая вполне однозначную реакцию. Это было неправильно, неестественно, абсолютно неприемлемо, но врать самому себе было бесполезно - сейчас он хотел, чтобы движения его губ, его языка посылали сладостные судороги по этому тонкому телу, искажали по-детски открытое и невинное лицо отражением желания и удовольствия. А потом целовать тонкие пальцы, прикасаться к нежным губам, ловить дыхание…
Да что ж за фигня такая?! Гребаный недотрахит…Хватит с меня репетиций на сегодня. Уже нарепетировались так, что всякая ерунда в голову лезет. Теперь нужно просто успокоиться и сделать вид, что я ничего не видел. Тем более, еще игра впереди…

После того, как Тимур ушел, Пашка долго не мог заставить себя открыть глаза. Сейчас, когда понемногу возвращалась способность думать, он постепенно стал осознавать всё произошедшее. Он только что занимался оральным сексом с другим мужчиной. Точнее, мужчина делал ему минет. А ему это понравилось. Скрипнув зубами, Воля опустился на холодный пол, кое-как натянув штаны. Тело помнило ощущения. Помнило и не хотело забывать. На коже горели прикосновения. В голове звучали слова Тимура: «От меня еще никто не уходил. Неудовлетворенным». Пашка глухо застонал и со всей силы ударил кулаками в пол. «Что же ты со мной сотворил, мразь… Как теперь по-другому?... Можно ли теперь по-другому…»

Уставший после игры Тимур пошел в зал, где начиналась вечеринка. Они проиграли. Конечно, соперники были сильные - одни БГУ вон уже сколько играют, - а их команда *Валеон Дассон* в первый раз вышла в Высшую лигу. И все равно было обидно. Какие-то десятые балла, и они за бортом. И Воля еще… Тим уже сожалел, что поигрался с парнем. Тот был абсолютно растерян, хотя, надо отдать ему должное, отработал игру по полной программе. Но главного Тимур все равно не добился. Он так и не смог отвлечься от мыслей о Максе. «И снова Макс… Здравствуй, боль моя, здравствуй…» Тима шел через весь зал, здороваясь за руку и кивая знакомым, пока не уткнулся в кого-то, кто, как скала, стоял на пути. «Извините», - не поднимая головы, буркнул он, и сделал шаг вправо. Преграда так же двинулась вправо. Тимур сделал шаг влево. Тот, кто не давал ему пройти, тоже шагнул влево. «Вы – молодцы, Тимка, отлично играли» - произнес знакомый голос, от которого у Тимура по коже побежали мурашки. Не поднимая головы, он спрятал лицо на груди у говорившего.
- Максим, что ты здесь делаешь? Так обидно, даже… - он не смог договорить. Привыкший выигрывать и быть первым во всем, сейчас Тимур был уязвлен и потерян.
- Тшшш… - Макс легонько поглаживал его по голове. – Вы – большие молодцы. Ты вообще практически тянул на себе всю команду. У вас два человека играющих: ты и этот мальчик, капитан. Паша, кажется. Он умница – разминку вытащил. А ты вообще звезда. Я горжусь тобой.
- Ты мной что???... – «Вот не хватало только слуховых галлюцинаций», – мелькнуло в голове у обалдевшего Тима.
- Горжусь. Пойдем на диванчике посидим, герой вечера.
Пока они шли к дивану в самом углу зала, кто-то сунул им в руки по рюмке коньяка. «Повезло», - хохотнул Макс. – «Сервис хороший: даже думать не надо, откуда выпивку брать. Она сама идет к нам». Ребята устроились на мягком диване, согревая коньяк в ладонях.
- Скажи мне, как ты здесь очутился? – поинтересовался Тимур. «Да, ты услышал мои мысли? Я так громко умею думать?...»
- Мне показалось, что ты будешь рад меня видеть. Я ошибся? – Макс лукаво прищурился, ловя смущение парня.
- Да ты что… Я очень рад. Очень. – тихо повторил Тим.
- Все, хватит греть, надо уже пить. Предлагаю на брудершафт, - Перлов серьезно посмотрел на Тимура.
- Макс, а может, не стоит, а? – сердце бухало, как оркестровый барабан. Тим ничего не понимал: было логично, если бы подобное предложил он сам, но то, что это сказал Макс, выбивало из колеи.
- Ну, почему бы и нет… Хотя если ты не хочешь…
- Я не сказал, что не хочу. – Тихо возразил Тимур. – Давай.
Они выпили. Макс поставил рюмку рядом с диваном и внимательно посмотрел на Тимку. Тот сидел, не зная, куда девать руки, закусив губу и опустив глаза. Перлов осторожно за воротник притянул парня к себе и притронулся губами, будто пробуя его на вкус. Он пах коньяком, усталостью и покорностью. И еще щемящей нежностью. Тимур с тихим стоном скользнул языком по губам Макса и углубил поцелуй. У него сносило крышу от таких желанных ощущений, сильных рук на своих плечах, от близости человека, одна мысль о котором сводила его с ума. Тим был готов на все прямо здесь и прямо сейчас, и уже было плевать на находящихся рядом людей…
- Макс… вот что мы делаем, а?
- А на что это, по-твоему, похоже?
- Я прекрасно понимаю, на что это похоже. Просто не уверен, что после не получу с ноги в табло от Макса Перлова, великого и могучего натурала.
Макс смотрел ему прямо в глаза, и от этого прямолинейного, подчиняющего взгляда кружилась голова и сладко тянуло внизу живота.
-А я и не отрицаю, что натурал. Только вот, незадача, Тимур, я сплю с бабами, а думаю все время почему-то только о тебе. Как думаешь, если трахну тебя, начну снова думать о бабах?
- Хочешь проверить?..
- Хочу тебя…
Сердце Тимура пропустило удар и снова забилось мелкими неровными толчками.
- Здесь?
- Предлагаешь подождать? Окей. Еще посидим пару часиков и отчалим до дома.
- Перлов, а ты - язва. Пошли за мной.
Тим поднялся с дивана и, лавируя между полутрезвыми людьми, пошел к выходу. Макс засмотрелся было на его задницу, но, нервно втянув воздух сквозь стиснутые зубы, поспешил следом.
Скрипучая дверь впустила их в полутемный зал. Хорошо просматривалась лишь сцена, столики жюри и первые ряды пустых кресел. Перлов огляделся по сторонам и тихо поинтересовался:
- Что это, Тим?
- Наш приют на ближайший час.
- Все-таки твою показушность не изжить.. это же надо! Только Тимур Керимов, как настоящая звезда, может трахаться на сцене…
Тим подошел к Максу и приложил палец к его губам:
- Не нужно…
Макс замолчал и осторожно обнял Тимура за плечи:
- Я боюсь. Вот и пизжу, как кретин. Прости.
Тим, взяв Перлова за ягодицы, притянул к себе и прижался ширинкой к его бедру.
- Я - хороший. Меня не надо бояться, меня надо любить…
Макс задохнулся, хватая воздух ртом. Такой близкий и неожиданно страстный Тимур пугал, но был безумно желанен. Керимов, тем временем, пьянея от обладания, прижимался все плотнее, до боли в ребрах. Пальцы шарили по спине, губы терзали шею. Макс провел языком по мочке уха Тимура и, дождавшись тихого ответного стона, нежно прикусил ее. Втиснув колено между ног Тимура и усадив его на свое бедро, Перлов вывернулся из сжимающего его кольца рук и потянул наверх черную Тимину футболку, методично исследуя каждый обнажавшийся миллиметр кожи. Тим негромко стонал, оседая в нежных руках. Но, когда Перлов взялся за пряжку ремня на его джинсах, Тимур мягко, но требовательно отстранился и хрипло прошептал:
- Подожди, сначала я…
Медленно опустившись на колени перед Максом, он расстегнул его ширинку, спустил вниз джинсы и белье, и, не торопясь, провел языком вокруг головки. Перлов выгнулся навстречу и, еле сдерживая стон, прикрыл глаза. Из ощущений остались только немыслимая пляска Тимкиного языка и его пальцы, вцепившиеся в бедра. Макс вцепился в растрепанные волосы Тимура и, тяжело дыша, умолял:
- Быстрее, Тим, пожалуйста...
Но тот остановился, вызвав у Перлова разочарованный стон, и, расстегивая болты на штанах, несмело прошептал:
- Не могу больше… хочу тебя…
Перлов замер - в глазах промелькнул испуг, - и неуверенно сказал:
- Тима.. я не знаю.. я никогда раньше… фак. Я не хочу, чтобы тебе было больно.
- Я все сделаю сам…
Тим подошел вплотную к сцене и, спустив джинсы, повернулся к Перлову спиной. Облизав два пальца, он ввел их в себя, растягивая и подготавливая. Макс заворожено следил за неторопливыми действиями Тимура, чувствуя, как новая волна возбуждения прошлась от паха к затылку. А Тим, закончив с подготовкой, встал, расставив ноги и упираясь руками в сцену. Перлов подошел вплотную и сильно провел ладонью по тиминому позвоночнику. Керимов выгнулся вслед гибким кошачьим движением.
- Макс, ну, не мучай меня… бери.
Перлов аккуратно ввел член, но сразу же остановился, услышав тихий стон Тимура.
- Больно?
- Продолжай…
Макс начал осторожно двигаться, наслаждаясь податливостью Тима. Тот, изгибаясь, вторил всем телом ритму, заданному Перловым. Они чувствовали друг друга так близко, что о большем и мечтать было нельзя - до звезд в глазах, до прокушенных губ. Пыльные доски сцены скрипели под ладонями Тимура, а сам он с блаженной обреченностью насаживался и насаживался на член Макса - до дрожи в коленях, до крупных бисерин пота над губой.
Перлов, придерживая Тима за бедро, плотно обхватил пальцами член - Тимур запрокинул голову назад, и, закусив губу, застонал. Постепенно наращивая темп и двигая рукой в четком ритме с бедрами, Макс дошел до края бездны и с хриплым стоном кончил, чувствуя, как дрожит под ним от наслаждения Тим. Еще несколько резких движений рукой в рваном ритме - и Тимур, тихо и счастливо выдохнув имя Макса, кончил вслед за ним.

Пашка протискивался через толпу КВН-щиков, ища глазами Тимура. Уставшему за этот вечер от людей, от общения, от улыбок и смеха Воле хотелось просто сесть и поговорить с близким человеком. Или помолчать. Он еще не придумал, что сказать Тимке, но оставить все, как есть, не мог. После всего произошедшего им необходимо было многое прояснить. Паша всю игру старался держать себя в руках, но стоило ему вспомнить то, что произошло в гримерке, как ему становилось жарко, слова путались и вылетали из головы. Он был в полном замешательстве и надеялся, что разговор с Керимовым все прояснит, хотя и плохо понимал, что ему, собственно, нужно от Тимура.
Того нигде не было видно. Паша, было, подумал, что Тим в расстроенных чувствах уехал домой – Керимов не выносил поражения ни в какой форме - но вдруг его внимание привлекла парочка, обнимающаяся на диванчике в самом углу. Народ вокруг веселился уже не первый час и был слишком навеселе, чтобы обращать на что-то внимание, но Паша сразу узнал эти плавные, кошачьи движения человека, сидевшего на чьих-то коленях.
Зачем его понесло к этому злосчастному диванчику, Паша и сам понять не мог. Просто на автомате подошел ближе и широко раскрытыми глазами уставился на жаркий поцелуй, которым одаривал Тимур своего друга, Макса, кажется. Первый раз он видел «звездного красавчика» таким – естественным, искренним, любящим. Казалось, что если мир начнет рушиться вокруг него – Тим ничего не заметит. Исчезла напускная показушность, циничный прищур, похотливые замашки, сейчас это был открытый и податливый влюбленный мальчик, который, кажется, уже плохо осознавал, что происходит.
В какой-то момент Тимур оторвался от Макса и посмотрел мутным, невидящим взглядом на Пашу. «Чего тебе?..» - тихо, еле слышно - потому, что не слушается голос, потому, что вот это, наверное, и есть настоящая любовь. А вот его Тим сегодня утром просто использовал. Пашка был для него просто средством для снятия напряжения. И больше ничем. Воля резко развернулся и быстрыми шагами пошел прочь из зала, не заметив серьезного и немного грустного взгляда наблюдающего за ним Галыгина.


- Пашка! Погоди, ты куда заторопился? Еще же никто не расходится…
- Да я что-то устал сегодня. Тем более настроение какое-то поганое, не до веселья совсем…
- Слушай, - Вадим подошел ближе, - я не знаю, что у тебя там стряслось, но ведь сегодня такой день - вы же в вышке играли, Паш! Между прочим, вас еще не скоро забудут, и во многом благодаря тебе. Это я все к чему: не грузись, мил человек, что бы тебя не огорчало. Пойдем лучше выпьем с тобой за… да за что пожелаешь. Так сказать, встреча представителей России и Белоруссии без галстуков.
Пашка помедлил секунду, но сопротивляться доброй, понимающей улыбке Галыгина было невозможно, и он утвердительно кивнул.

Хороший, славный человечек, ты уже совсем пьян, поэтому легко говоришь о том, что тебя тревожит, мне, в общем-то, даже не близкому твоему другу. Где они? Где все твои друзья? Неужели ты настолько одинок, что тебе некуда пойти, не с кем поговорить по душам? Как же можно думать о себе так, как думаешь ты? Ты, каждое слово которого обязательно будут ловить самые красивые девушки. Просто нужно время. Просто нужно поверить в себя, и все будет хорошо. Пашка, ты замечательный, не забывай об этом, что бы не происходило. А я теперь никуда от тебя. Ты ведь разрешишь мне просто быть рядом?..

- Ваа-дик, я перебрал, да?
- Есть такое, Паш. Да ладно, сегодня можно. Главное, что мы, наконец, домой добрались.
- Треплюсь весь вечер о своих проблемах, как девчонка…
- Ерунды не говори. Иногда человеку необходимо выговориться. А я даже рад, если смог тебе хоть чем-нибудь помочь. И вообще, знайте, Павел, если вдруг что случится – доктор Галыгин всегда рад приехать и выслушать все, что вы захотите ему рассказать.
- Вадик, я… спасибо тебе…
- Ты давай, спи уже. Я дверь за собой захлопну.

Выйти в темный коридор, напоследок оглянуться на худенькую фигурку на кровати, такую близкую и доступную сейчас, заглушить в себе волны подступающей нежности и желания и уйти, унося в сердце его образ.

«Перебрал однозначно… А Вадька, почти никто мне, смотрит так… Как будто понимает..» - Мысли появлялись в голове и исчезали быстрее, чем Паша успевал их поймать. Он сидел, сжимая в руке стакан чего-то очень крепкого, и неизвестно зачем рассказывал этому долговязому белорусу все, что накопилось. Говорил и говорил. И казалось, что тот не осудит, что будет рядом… Да, будет рядом. Постоянно… Перед глазами мелькали обрывки прошлого, но их все затмевало лицо влюбленного Керимова. Влюбленного не в него. И он снова пил, и снова говорил, хватая Галыгина за руки.

«Как теперь можно жить дальше?... Зачем нужно жить дальше?... Вадик… Так люди становятся близкими. Если бы я мог просить тебя быть рядом со мной… Ох, как я пьян… Бляяя… Мы, кажется, уже дома… Я дома.»

- Вадик, я… спасибо тебе…

«Останься…»

Через несколько лет.

Суслик, с крайне таинственным видом, пытался загнать всех в зал. Резиденты, перекидываясь остротами и хохоча, собирались медленно, как младшая группа детского сада, постоянно норовя куда-нибудь сбежать. «Хреновый из меня организатор. Однозначно», - вздыхал про себя Вадик. Он уже готов был впасть в крайне задумчивое состояние, но положение спас Перлов. Спустившись из своего номера практически в чем мать родила - из одежды на нем были только халат, плавки и тапочки, сел в углу и посмотрел многозначительным взглядом на Родригеза - главного заводилу. Тимур тут же присмирел, подскочил к нему и звонко чмокнул в висок:
- А ты чего в угол забился? – Роди попытался было примоститься рядышком, но Макс, который знал о планах Галыгина, легонько подтолкнул Тима к уже рассаживающимся в центре зала ребятам.
- Иди, сядь туда, Тимка. Тебе будет интересно.
- Но я с тобой хочу, - капризно надул губы Тимур. Макс нежно провел тыльной стороной ладони по его щеке:
- После придешь ко мне. В номер. На ночь.
Тим блеснул глазами и быстренько отполз к остальным, усевшись почти в центре.
Практически все были уже в сборе. Не хватало только Паши. Вадик обеспокоено кинул взгляд на часы. Он видел, что свободное место оставалось только рядом с Родригезом и прекрасно понимал, что Пашке будет тяжело. Тяжело сидеть рядом и смотреть то, что он, Галыгин, для них приготовил. При мысли, что он может причинить Паше боль, начинало колоть в районе грудной клетки. «Разнюнился… баба… А что, нет? Уже пару лет сны об одном. Воспоминания об одном. Все эти долбанные флэшбэки. Вроде ведь и Дашка такая хорошая, родная… И Паша уже не тот застенчивый мальчик…» Но тут эти мысли прервал его же собственный внутренний голос: «Но ты, именно ты знаешь, когда Паша начал ломаться. Когда ему стало море по колено. Разве нет? И поспорь со мной – ты хочешь его постоянно. С той же силой, как тогда. В темном коридоре, слушая его стоны и представляя, что именно ты ловишь их губами». Вадик зажмурился и встряхнул головой. «Ну, личность, начинай уже!» - раздались нетерпеливые выкрики. Тут в зал вошел Воля. Он огляделся, увидел, что свободное место есть только рядом с Роди, и зябко повел плечами. Но безропотно сел. Непривычно тих и стеснителен, как когда-то давно.

Пашка жутко устал. Больше всего хотелось сейчас пойти в номер, лечь пластом на кровать и забыться сном. Он почти упал на пол рядом с Тимуром, никак не отреагировав на бурное приветствие. Свет погас. И Воля увидел на экране картинки из прошлого. «Ты помнишь, как все начиналось?..» - подбросила память строку из старой песни. Он лишь усмехнулся, увидев на экране сначала Бульдога, затем Галыгина с бубном. Друг был таким смешным… Воля хорошо помнил тот год - Вадька тогда много сделал для него, удержав от многих глупостей, которые Пашка уже готов был натворить из-за этой мелкой шкоды, которая, сидя сейчас рядом, умудрялась изображать из себя пропеллер. На экране появился он сам: «Сольный номер. Эротический». Паша ткнул Тимура в плечо, мол, помнишь. Тот не отреагировал. А у него самого сердце как будто ухнуло куда-то вниз, щеки залил лихорадочный румянец. Он помнил все. Каждый момент своего запретного наслаждения. Того, который изменил мир. Его мир. Паша низко опустил голову, сделав вид, будто посмеивается, но, как только камера переключилась на кого-то другого из резидентов, встал и вышел из зала. Ему хотелось верить, что он встал и вышел. А не подскочил и выбежал. Как ему хотелось в это верить…

Вадик внимательно наблюдал за реакцией друзей. Кто-то хватался за голову, кто-то громко ржал. Он перевел взгляд на Пашку: вот с интересом глядит на экран, потом видит себя - в глазах мелькает легкая паника. Толкает Тимура и, когда тот не реагирует, опускает голову. Галыгин смотрел, как сбивается его дыхание, как он поднимается и, с отчаянным усилием, почти спокойно выходит. Почти. Внутри все заныло. Захотелось метнуться за ним, догнать, прижать к себе, гладя жестковатые волосы, - чтобы ушла вся та затаенная боль, что ощущалась сейчас так отчетливо. Но он затеял все это. И он должен был сидеть на месте и продолжать что-то говорить. Хотя мысли его спешили за худой фигуркой, которая - Вадик не мог уже этого видеть - спешила в этот момент прямиком к туалету.

Горло скребло от судорожных вдохов при торопливом шаге и от еле сдерживаемых слез. Жутко хотелось курить, умыться ледяной водой... А, главное, забыть всё, уйти, убежать. Хотя бы на время. Он влетел в кабинку и закрыл щеколду. Уселся было на закрытый крышкой унитаз, но тут же вскочил и остервенело стал лупить кулаками по кафелю на стене. Он бил и бил, не замечая хруста костей и красных ошметки кожи. То, что раньше было итальянской кладкой, стало похоже на ощерившийся кровавый беззубый рот. Кровь из костяшек кулаков шла уже не переставая, но Паша не ощущал боли в руках. Как можно обращать внимание на такой пустяк, когда душу разрывает на части. «И даже Вадька ничего не заметил», - вдруг с горечью пришла еще одна мысль. Пашка опустился на пол, уткнувшись лбом в ледяную стену...

Сколько прошло времени, он не знал. Стало холодно. Он не чувствовал кистей рук, но было похуй. Воля поднялся и, слегка покачиваясь от внезапно накатившей слабости, пошел снова в зал. Там уже никого не было, только Галыгин собирал со стола диски с записями. Паша сел рядом на стул.
- Вадь, ты – молодчина. Спасибо.
- Пашка, - Вадик испуганно смотрел на него, - ты чего такой?..
- Ничего. Мне просто было немного нехорошо. Сейчас уже все в порядке, – забывшись, Паша положил руки перед собой.
- Бля… Сиди здесь, - это было самое цензурное из тирады Суслика. На пару мгновений он исчез, но почти тут же вернулся с большой бутылкой водки. Уселся рядом, открыл и приставил стеклянное горлышко к губам друга: «Пей. Пей, я сказал». Воля сделал два больших глотка. В следующий момент он чуть было не потерял сознание от боли - Галыгин, вылив немного водки на носовой платок, стал осторожно, но довольно уверенно промывать разбитые руки. Обмыл вокруг ран, осторожно дуя на них, чтобы хоть чуть-чуть снять жжение. Хотя это было изначально бесполезно. А потом сел позади Пашки, крепко обняв его свободной рукой, и почти насильно влил в него чуть ли не четверть бутыли, чтобы оставшееся плеснуть ему на руки. Пашка взвился и закричал от боли, но Вадик крепко держал его, нежно шепча: «Тихо, глупый, что же ты так с собой, хороший мой, потерпи, сейчас все пройдет. Сейчас». Воля не слышал ничего. Красный туман застилал глаза. Вадим осторожно снял с себя рубашку и разорвал на длинные полоски, «Рембо, блин… Чип и Дейл..», чтобы осторожно перебинтовать то месиво, что раньше было руками. С изящными и тонкими пальцами. Которыми он имел счастье исподтишка любоваться.

- Вадь, - поднял на него Паша мутный взгляд, - давай напьемся. Несильно. Просто мне нужно…
- Хорошо. Давай несильно. Как скажешь…
Притащил из того же загашника бутылку вина.
- Нда, тебе бы после водки его лучше не пить… Но больше я ничего не нашел.
- Хуй с ним, давай вино.
Бутылка закончилась быстро.
- Паш, пойдем, я отведу тебя в номер. Пойдем.
- Да, пойдем. Пора уже, да?
- Да, точно.

Галыгин помог Паше встать на ноги и, осторожно поддерживая за талию, довел до лифта. Не то, чтобы Воля не мог идти сам. Но Пашке хотелось, чтобы его обнимали, а Вадику хотелось обнимать самому. Они поднялись на этаж, где жили буквально через две комнаты друг от друга. Вадим помог открыть дверь.
- Паш, постарайся выспаться нормально. Завтра работы до задницы.
- Угу.
- И это… Ты держись, - Галыгин неловко толкнул Пашку в плечо. - Я пока не буду спать. Если будет что нужно - приходи.

Паша зашел в номер и сразу же направился в ванную. Скинул шмотки, включил прохладный душ. Рассудок вытворял странные вещи. Сейчас Воле казалось, что в голосе друга звучали почти умоляющие нотки…. Завинтив кран, накинул халат и, на ходу вытирая волосы полотенцем, решительно направился комнату. Взглянул на светящиеся в темноте часы – начало третьего. «А я один. Кому я нужен… Если только…» - смутная надежда вспыхнула маленьким огоньком в сознании. Бросив мокрое полотенце в сторону кресла, Воля вышел в коридор и направился к номеру Галыгина.

Вадик, придя к себе, захлопнул громко дверь и сполз по ней спиной. Его мутило. От того, что он чувствовал себя виноватым, от того, что напрасно думал, будто может что-то изменить… «Если бы я мог…» - Вадим хотел закрыть лицо руками, но увидел, что в кулаке сжимает платок, пропахший водкой и пропитавшийся Пашкиной кровью.

Он распахнул дверь номера ровно в тот момент, когда Воля уже решил, что будет стучать по ней ногой. Руки болели нещадно.
- Паша…
- Вадь, можно у тебя переночевать? Если я останусь один… Я не могу сейчас так…
Галыгин молча кивнул и отступил назад.
Несмело, будто каждый шаг давался с трудом, Воля зашел в номер: «О, у тебя диван. На нем-то я и посплю»
- Не глупи. Кровать огромная. Ложись и спи себе. Я много места не займу, да и ты, прямо скажем, не Геракл.
- Но это как-то…
- Как? Нормально все. Хочешь, я на одеяле спать буду, если ты нервничаешь. Просто ложись и засыпай. Все будет хорошо. Как руки?
- Они болят, а значит, они еще есть, - криво усмехнулся Паша.
- Ну, ты уже пытаешься юморить. Отлично. Все, спать давай. Ложись. – Вадим мягко подтолкнул его к кровати.

Паша повернулся к нему спиной, устраиваясь поудобнее. Задев одеялом разбитые руки, зашипел, дернувшись, упал на спину и вдруг увидел совсем рядом склонившегося над ним Вадика.
- Пашка, ты чего? Очень больно, да?
Он собирался было что-то ответить, но вместо этого просто потянулся губами к его губам. «Я хочу, чтоб меня любили» - билась в мозгу мысль, а тело жаждало тепла и нежности, которые излучал Вадик. Паша притягивал его к себе разбитыми руками, ближе и ближе, целовал с отчаяньем тонущего, который обрел единственную возможность дышать, оплетал его собою. Почему-то оказалось, что роднее и нужнее этого человека никого больше нет, и если он сейчас оттолкнет, отстранится - мир разрушится, превратившись в плотный сгусток саднящей боли.
Вадик осторожно оторвался от Пашкиных губ и навис над ним, оперевшись руками по обе стороны от его головы.
- Паш, не надо… Ты не понимаешь. Будет только хуже.
- Будет хуже, если ты сейчас остановишься. Пожалуйста, Вадик…

Все оказалось так сложно и так просто. Обводить кончиками пальцев контуры любимого лица, целовать пушистые ресницы, оставлять легкие прикосновения на губах, тихо шепчущих что-то. Путешествие длиною в жизнь: от поцелуев на шее - к хрупким ключицам, попутно гладя плечи, запястья, ладони, заполняя собой все пространство вокруг, чтобы не оставить ни малейшей возможности вернуться боли и одиночеству, никогда, никогда… Почувствовать под пальцами шелковистые шарики сосков и задохнуться от нежности, хранимой годами. Услышать тихие, хрипловатые стоны – и потерять голову, сорваться: терзать любимые губы, пока не кончится дыхание, оставлять засосы на тонкой коже, до боли обнимать худое и прекрасное тело. Губами, пальцами рисовать узоры на поджаром животе, спускаться ниже, наблюдая за тем, как Пашка приподнимается на локтях, как удивленно округляются его глаза, от возбуждения становясь совсем тёмными. И, наконец, сделать то, что хотелось многие годы, с того самого момента, как он увидел его там, в гримерной. Брать его, отдаваясь самому целиком и полностью, подчиняясь его ритму, принимая его правила; прислушиваться к каждому вздоху, каждому полустону; сделать его своим персональным богом на эту ночь и на всю оставшуюся жизнь, подарить ему удовольствие, получив взамен терпкий вкус его освобождения и подрагивающие бедра под ладонями…


- Будет хуже, если ты сейчас остановишься. Пожалуйста, Вадик…
Паша смотрел умоляющим взглядом, понимая, что если сейчас все закончится, он просто не сможет дальше быть самим собой. Этот поцелуй дал ему воздух, и хотелось им дышать. Хотелось… Его руки везде… Сначала нежно по лицу. Поймать пальцы, поцеловать их, каждый. Закрыть глаза, чтобы, если все закончится, больше никогда их не открыть. И снова легкое прикосновение губ заставляет постанывать. И еле слышно: «Вадька, мой хороший, родной, я твой. Совсем твой». Он ловит последние слова ртом и будто пробует на язык. Прикосновения невесомые, как по воздуху, но они раскаляют. Чувствовать губы на шее, и больше ничего нет. Только его тяжелое дыхание и прикосновения. Они стирают мысли напрочь. Он сейчас – весь мир. Весь. И больше ничего не нужно. Он так нежен, что забывается собственное имя. Господи, дай сил. Снова утонуть в поцелуе без надежды на возвращение, его язык, дыхание, вкус… Чувствовать, как он спускается ниже, ощущать его губы на животе. Приподняться на локтях почти из последних сил, потому что так не бывает, это невозможно, и захлебнуться собственным стоном от горячей влажности рта, теряя последние нити разума…
Целовать его после, чувствуя на его губах собственный вкус, и понимать, что нужно еще, что этого мало, что это не все, что возможно. Набраться решимости и…
- Вадь… Возьми меня… - как в холодную воду.

Вадик несколько минут смотрит ему в глаза, как будто пытаясь там что-то прочесть, потом закрывает их поцелуем, и на несколько секунд ощущение его присутствия пропадает. Но через мгновение снова - жар его тела и нежность рук, и поцелуи, которых первый раз в жизни так много, что кружится голова. Пашка, одуревший и расслабленный, не успевает даже заметить, как теплые, скользкие пальцы проникают в него, сначала один, потом второй, растягивая так осторожно и ласково, что в голове проносится глупая мысль: «Вадик, человек-нежность…». Галыгин наклоняется к нему близко-близко, шепчет:
- Пашка, родной мой, ты потерпи, если совсем больно станет – я не буду…
Но о боли просто нет времени думать, потому что вслед за ней любовь накатывает сладкими волнами удовольствия, и Паша стонет в полный голос, и выгибается дугой на постели, и цепляется за вадиковы плечи, и ловит искусанными губами его губы. Потому что это невозможно вынести, потому что слишком хорошо, потому что первый раз в жизни он не трахается, а занимается любовью, и она оглушает, ослепляет на несколько мгновений, лишая сил и одновременно наполняя невероятной силой.
Вадик падает на него, лихорадочно покрывая его лицо поцелуями и шепча какие-то слова, из которых пашино затуманенное сознание выхватывает только «люблю», и он еле слышно шепчет ответное признание…
А потом он засыпает глубоким сном, и Вадик обнимает его до самого утра, охраняя его чуткий сон, ощущая его теплое дыхание на груди, невесомо проводя пальцами по спине, вдыхая запах его волос. Невидяще глядит в темноту, не смыкая глаз, и думает о том, что этой ночью держит весь мир в своих руках…

Паша проснулся рано. Осторожно пошевелился, устраиваясь поудобнее в теплых руках любимого. «Любимый» - тихонько произносит он, не боясь быть смешным и нелепым.
- С добрым утром, роднуля, - нежным шепотом на ухо. Вадик уже не спит. Еще не спит.
Осторожно повернуться лицом, не разрывая кольца объятий:
- Ты не спал всю ночь? У тебя такие глаза… Вааааадик, - ласково тянет Пашка и окончательно теряется в своей любви к лежащему рядом, в упор смотрящему на него, человеку.
- Какой ты… - Галыгин путается в той череде милых глупостей, которые ему так хочется сказать.
- Какой?
- Лучший. - Вадим довольно щурится и тянет осторожно Пашу на себя. Еще одно усилие, и тот уже лежит сверху. - А давай так каждое утро?
- Хм… мм… мммм… Как вы удивительно умеете уговаривать…, - хрипловато смеется Воля, - а ласка, сука, приятная… Но, однако, подъем, нас ждут великие дела.

Через некоторое время они уже стояли в лифте, который неторопливо вез их на первый этаж. Они стояли ровно в центре кабины, и Вадик целовал ему разбитые руки. Эмоции волнами накрывали их. Лифт мягко остановился, дверь открылась. Паша повернул голову и увидел застывших на пороге Макса и Родригеза. Осторожно высвободив одну руку, Воля нажал на кнопку закрытия дверей. Безразлично глядя на Тимура. Теперь у Пашки был свой человек. Человек-нежность.

@темы: Comedy Club, Цитаты

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мерлин и Моргана, и я думала, что стала спокойнее относиться к этой ролевке... Какое там спокойнее, она меня сейчас еще сильнее затянет. Драму отыгрывать не менее увлекательно, чем страсть. А если оно еще и вместе, по сути... Если все опять прервется, лучше сразу дайте мне топор.

@темы: ГП, Размышлизмы, Ролевые игры, Я, Персонажи

---

Пусть звезды взорвутся и в пыль превратятся,
И время останется вечною ночью.
Когда наши души устанут бояться,
Порвем же и души — безжалостно, в клочья!

Не ведая страха и боли не зная,
Помчимся в небесные дальние дали, —
Какие во снах только раньше видали, —
На крыльях из нержавеющей стали.

Но кто мы? Не люди, не звери, не птицы.
Вампирами, магами, ведьмами стали.
Осталось ни много, ни мало — решиться.
За счастье сердца мы и души продали.

© mr Keler of HR

@темы: ГП, Стихотворения, Ролевые игры, Цитаты, Персонажи

---

Новогоднее

Уиии! Всех люблю)))
Получила открытки от:  София д Этамп,  .Sawyer,  Франц Кёлер и  Alliesky. Друзья-товарищи, вы сделали мой вечер! Уиииии! Спасибоспасибоспасибоспасибо!

Полученные мною открытки, запечатленные вместе с новой чашкой смотреть

тут

@темы: ГП

---

Омг... В Хогвартсе объявился директор... Я в шоке

@темы: ГП, Размышлизмы, Ролевые игры, Я

---

Тащу к себе. Не могу удержаться.

10.06.2007 в 01:24

Пишет  Энлиль Маратович:

и я, и я вирнулось)))
Я, канешна, не ТТ, далеко не, но тоже кое-што наваяла))).
В опщим, славабогу, оно вернулось в голову. я стррашно рад.

по теме:
для автора огромный OOC!!! не ангст, никто не умер... кошмар. сама не знаю, как получилось).
это AU. И не совсем слэш. жанр... ну не знаю, пусть будет бред. (чем не жанр?)
за бетинг спасибище Муррчеку. *Снус тибе милион раз говорил, што обожаеть*
(впервые пишу диз):
трэйд марк "Шлюмберже Лоджелко Инк." мне не принадлежит, и использована просто потому, что там мой папа работаит))))
и да... длинное оно. не все осилят)
еще спасибы хочецца сказать... всем, кто в контакт-листе в аське). это посвящаеццо вам)))

и большая просьба: если вдруг все-таки осилили, откамментьте, пажалуста, харршо? особенно, если не понравилось. Просто очень нужно знать, что именно не понравилось. потому што за этот текст мне не стыдно. это от сердца. поэтому нужно знать, в чем именно мимо кассы. заранее спасибо.

"2011"

I

- Располагайтесь поудобней, Тимур Тахирович, мы сейчас начнем. Выпьете кофе?
Этот седовласый господин в костюме от Бриони (откуда только средства на такие облачения?) определенно нравился Тимуру. Своими вальяжными манерами. Тембром. Чувством собственного достоинства.
Невидимая, но досягаемая с помощью селектора Вика вошла в кабинет неслышно, и вот уже изящная рука с с хрупкими косточками под тонкой кожей ставила на столик перед креслом поднос. Тимур мельком глянул на нее, потому что вдруг стало интересно, какое лицо у обладательницы таких необыкновенно красивых рук. Оно не разочаровало, а было под стать им, возвышенным и вдохновленным. Тимур улыбнулся тепло и по-свойски, будто хотел сказать «не грусти, детка, все только впереди», но она холодно взглянула на него, не ответив даже подобием улыбки. Его это не смутило. Его давно уже ничего не могло смутить. Нечему было смущаться.
- Что вас привело ко мне? – Этот стандартный вопрос почему-то поверг Тимура в уныние…
«О, Господи, неужели сейчас начнется вся эта показная лабуда? О, черт, а Серега так рекомендовал его…».
- Ну что вы, голубчик, так сникли? – Несмотря на такое провальное начало, даже смех этого человека помимо воли располагал к нему, - Не бойтесь, никто не будет сейчас третировать вас фразами типа «Вы хотите об этом поговорить?», это была своего рода проверка. Ну так, начнем.
«Занятный тип».
- Просто говорите. Мне нужно услышать вас.
«А я думал, это ты будешь мне рассказывать, как я влип, и как срочно нужно из этого всего выбираться…, - сарказм выплыл откуда-то сам собой, неожиданно и удивил, похоже, самого владельца этой мысли, - так, стоп, Тим, куда-то не в ту степь понесло тебя… Серьезнее».
- Мне ничего не хочется.
Фраза, брошенная будто между прочим, повисла, не достигнув поверхности пола, и теперь болталась где-то в пространстве над столиком, между их кресел, нависая над кофейным сервизом, и норовя просочиться в сахарницу.
Господин в Бриони не спешил. (Тимур прекрасно знал его имя, его в Москве не знал только последний маргинал, но почему-то для себя решил, что именно прозвище «Господин в Бриони» в наибольшей мере отражает его сущность, а никак не банальнейшее «Олег Евгеньевич Саровский» – хотя именно так его и звали.) Он сидел напротив, положив ногу на ногу и держа в одной руке чашечку с арабикой. Смотрел на своего визави внимательно и ободряюще. С интересом. Но не более. И не торопил.
Тимур сглотнул. Поправил узел галстука.
- То есть совсем ничего. Совсем.
- И вы считаете это проблемой? – реакция была незамедлительной, и фраза прозвучала в ту же секунду.
- Я – нет. Родные беспокоятся.
Усмешка искривила рот, но глаза оставались безучастными и равнодушными. Тимур сидел здесь, в этом кабинете, но не присутствовал. Тело находилось в точке пространства, абсолютно не совпадая с сознанием.
- Это они вас попросили ко мне прийти?
- Ну да, жена настояла… Сказала, если я не начну решать свои психофизиологические проблемы, наш брак подойдет к своему логическому завершению…
Он говорил и улыбался. Совершенно детской, лихой улыбкой, будто говорил не о своей семье, а о том, как они с мальчишками подожгли соседский сарай. Саровский старался наблюдать индиферрентно, но в душе он был сильно напряжен, пытаясь понять, играет этот человек или нет.
- И вас это ни капли не волнует, как я посмотрю. Или все же волнует, если пришли?
- Вам же нужно говорить правду, да? - Тимур все еще улыбался, даже усмехался, и не собирался переходить на серьезный тон.
- Желательно. Но в любом случае, вам решать.
- Мне все равно. Абсолютно.
- То есть браком своим вы не дорожите? Вы это имеете ввиду?
- Угу. – Детские глаза, сумасшедшая гримасска… Нашкодивший подросток, а не тридцатитрехлетний мужчина…
Саровский замолчал. Он не был удивлен, но все же… Даже специфика профессии пациента не могла так сильно отразиться на психике… Видимо, все-таки стресс был слишком сильным…
Тимур молчал тоже. Волны апатии, периодически накатывавшие на него в течение последнего времени, преследовали теперь почти постоянно, причем промежутки между ними сокращались с неумолимой неизбежностью. И если еще несколько месяцев назад он мог вырываться в нормальное состояние хотя бы на неделю, то теперь его хватало максимум на несколько часов. По их прошествии апатия, ватная и удушливая, наваливалась с новой силой. И ничего было не поделать. Еще тринадцать минут назад его интриговало лицо обладательницы прекрасных рук, а теперь его не смогло бы заинтересовать даже цунами, вдруг поднявшееся из зловонных пучин Москва-реки. Способность заставить себя прийти в этот кабинет появилась именно в эти часы просветления. Но они закончились. Впереди ждала тягостная громада бесцельных дней. Дней, единственным наполнением которых было ощущение пустоты и невесомости. Ощущение того, что ты проживаешь чужую жизнь. Проживаешь ли? Или только снится?
- Тогда что же заставило вас сюда прийти? Причину выяснить нужно хотя бы для того, чтобы определить степень вашего отношения к проблеме. – Саровский старался говорить насмешливо и легко. И у него получалось. Серьезность с этим человеком не прошла бы. Только не в данной ситуации.
- Мама очень сильно просила, да и Юлька тоже. Ну, жена. Мне правда все равно. Поэтому я здесь.
С ним будет трудно. Это Саровский уже понял. Оставалось определить, насколько.
- Тимур Тахирович, а Вы сами как считаете, у вас все в порядке, или что-то в Вашей жизни все-таки не так?
Тимур вдруг засмеялся. Заливисто, как мальчишка. Отсмеявшись, он просто и четко спросил:
- В жизни? Док, вы думаете, я жив?
И все. Лицо вдруг превратилось в маску. Ровно четверти секунды хватило на то, чтобы из смеющейся мордашки озорного мальчугана оно молниеносно мимикрировало в парафиновую маску, под которой не скрывалось ничего, кроме пустоты. Или хаоса. Что в данной ситуации было почти равнозначным.
Диагноз в голове у Саровского стал проясняться. Первое предположение – переутомление вследствие стресса – было отметено за нелепостью, и за ним пришло новое – истерия, возможно, легкий психоз на почве пережитого нервного потрясения.
Следующий вопрос должен был дополнить картину.
- Скажите, как Вы считаете сами, то, что сейчас с вами происходит, - на этих словах Тимур повернул голову в его сторону, поскольку до этого наблюдал блики на стене, - следствие каких-то пережитых вами событий, или случилось самопроизвольно?
Маска безразличия вдруг исказилась. Напряглись желваки, морщина на лбу углубилась и прояснилась, прищур глаз стал сильнее.
«Значит, все-таки да».
- Да.
И молчание. И вновь пустота и равнодушие. И если заглянуть в зрачки – не найти ничего, кроме воздуха. Или тумана…
- И мне, конечно, придется рассказать Вам, после каких именно, ведь так?
- Если считаете нужным. Но… иначе – зачем Вы здесь?
«Этот господин в Брионии оказался и вправду достойным. Серега не врал. Ну что ж… Мне, по большому счету, от этого никакой разницы».
- Я потерял кое-что в жизни. Человека. И, отчасти, по своей вине. Потому что мог удержать. Но не сделал этого. А с ним… - вдруг стало жарко. Внутри, в животе и груди. Очень жарко. Что я говорю? Зачем я ему это говорю? – А с ним и себя. Меня больше нет. Потому что настоящим я был только тогда. В той жизни. Где был он.
Саровский понял все четко и сразу. Вспомнилось досье, которое он читал перед тем, как провести эту консультацию. Корень проблемы был ясен. А это уже полдела. Оставалось выяснить степень и характер их связи, чтобы не ошибиться с глубиной травмы…
- Что значил для Вас этот человек?
- Все. Теперь ничего не осталось.
Слишком поспешный ответ. Слишком уверенный и безнадежный. И даже не берет в расчет жену, семью. Неужели там было что-то большее, чем…?
- В каких отношениях Вы состояли?
Поднял взгляд и ухмыльнулся. Глаза по-прежнему пусты.
- Мы были друзьями. И коллегами. Близкими людьми. Но, видимо, недостаточно. Для него этого оказалось недостаточно. Недостаточно, чтобы остаться. – Последняя фраза произнесена уже на выдохе.
«Значит, они все-таки не были близки… Ну что ж. Хотя, он вполне мог это скрыть…».
- Тимур Тахирович, а Вы с этим человеком не были близки? – последнее слово пришлось выделить интонационно.
- Нет.
Просто и прямо. Честно.
Саровский поверил. Уж на что, а на человеческую ложь нюх у него был отменный.
«Значит, ситуация не усугублена физической связью. Это радует. Работать будет проще».
- Вы осведомлены о моей методике? Согласно ей, сеанс длится полчаса. Это оптимальное время для откровенной беседы. Наши полчаса истекли. Последний вопрос, который я Вам задам, не требует сиюсекундного ответа. Ответ на него Вы дадите мне в следующую нашу встречу. Если она состоится.
Кивок головы. На все согласен.
- Тимур Тахирович, подумайте, пожалуйста, над следующим: если бы Вам была предоставлена возможность все исправить, что-то вроде второго шанса переписать Вашу историю «на чистовик», как именно Вы бы поступили? Продумайте все до мельчайших деталей. Очень подробно. Изложение этой концепции я жду от Вас на нашей следующей встрече.
Тимур улыбнулся уголком губ. Он вдруг почему-то решил для себя, что обязательно придет сюда еще раз. И не потому, что и вправду надеялся на помощь от этого седовласого импозантного мужчины в отличном костюме. Просто потому, что ему было здесь комфортно. И что-то внутри подсказывало, что сюда стОит вернуться.
- Хорошо, когда мы увидимся?
Саровский не ожидал другого ответа. Он уже понял, что этот пациент был внутренне согласен.
- Давайте в пятницу. В восемь. Вы сможете?
- Вполне. У меня ненормированный рабочий график. Ха.
Тимур встал и вышел из кабинета. Когда за ним закрылась дверь, Саровский нажал кнопочку селектора: - Вика, зайди, пожалуйста.
Дверь приоткрылась, впуская девушку. Она подошла к столу, за который Саровский уже успел переместиться.
- Ты узнала его?
- Конечно, Олег Евгеньевич. Я когда-то очень эту программу любила. Еще в институте. А их дуэт – особенно. Он так постарел… - Вдруг неожиданно закончила Вика, вздохнув, и вложив в этот вздох максимум сожаления и грусти о прошедшем.
- Ты не помнишь, что там говорили и писали о их дуэте?
Следующие пару десятков минут Саровский провел, выслушивая сплетни и слухи четырехлетней давности. Когда дверь за вышедшей из кабинета помощницей закрылась, в его мозгу уже окончательно созрела мысль, что в этой истории не все так просто. Очень непросто. И с этим предстояло разобраться.

II

Дарья Олеговна Саровская и в свои двадцать пять оставалась Дашенькой для друзей, Дашутиком для родителей и Шэйди для коллег. Ни один из них, а штат состоял не только из англичан, но и из французов, так и не захотел научиться выговаривать «Дарья», поэтому в ход быстро было пущено короткое «Шэйди», которое почему-то напоминало иностранцам простое русское Даша. Сама Шэйди была не против. За дружелюбие, открытость и абсолютное отсутствие чванства ее и любили.
Темно-русое каре, пронзительно голубые глаза и вечная, не сходящая с губ улыбка. Умница, красавица, опора и гордость семьи.
…
- Привет, Викуль, папа у себя? – Дарья влетела в приемную отца, тотчас наполнив пространство своим запахом, светом и звуком.
- Привет, Дашутик. А он на обед вышел… - Вика искренне любила этот сгусток позитива и всегда была рада видеть его на своем рабочем месте.
- Ладна, я его тогда в кабинете подожду. Как поживаешь вообще?
- Все течет. Как сама?
- Ох, отлично, по большому счету, но вот только босс опять чем-то недоволен, видимо, все-таки придется ехать в главный офис, разбираться с логистами. Что за люди? Всегда с ними проблемы… - даже разговор о рабочих неурядицах она вела так непринужденно, будто говорила о миланском шоппинге, увенчавшемся многочисленными трофеями.
- Так это же замечательно! Лондон… Я бы с удовольствием слетала…
- Эх, Викуль. Это только так кажется. На самом деле, во время рабочих поездок не то, что Лондон, ты и себя утром в зеркале увидеть не успеваешь… К тому же ты наслышана о моем боссе… С ним уж точно не до осмотра «поинтс ов вью», - Дашка смешно скорчилась, растягивая гласные в последней фразе на манер английского акцента.
Маленькое аккуратное творение рук Марка Джейкобса для дома Вьютон, до настоящего момента висевшее на локотке девушки, вдруг завибрировало и зажужжало. Извлекая оттуда изящный флип, Дарья подмигнула собеседнице, извиняясь, и отошла к окну. Разговор длился не более минуты, но после того, как крышка флипа была захлопнута, Даша издала нечто среднее между победным кличем апачей и звуком, которым самец пеликана привлекает самок в периоды брачных игрищ.
Вике только и оставалось, что спросить:
- Ты чего?
- Викуленька, дорогая, вот радость-то!!! Только что помощница звонила, сказала, шеф решил сам приехать! Это ж не придется перелет терпеть! Вот только… - лицо на миг стало серьезным и немного растерянным, - он же тоже страсть как летать не любит… Почти никогда и не летает. Как же решился? А, не важно. Главное, что прилетает. Ура, Лондон отменяется!!!
С этим криком девушка удалилась в кабинет, ждать отца. Вика только покачала головой ей в спину. «Смешная ты, Дашка. Кто ж от Лондона отказывается…».
Папин кабинет был для Дарьи целым отдельным государством. Еще в школе, когда отец только начинал свою практику, в те далекие девяностые, она каждый раз с восторгом и предвкушением заходила в его тогда еще далеко не такой шикарный кабинет, и не было для нее тогдашней ничего лучше, чем возможность просто посидеть там, рассматривая книги и статуэтки на столе.
Вот и сейчас, зайдя, она первым делом направилась к креслу, в котором отец вел приемы. Проходя мимо стола, краем глаза мазнула по раскрытой папке с личным делом. «Скорей всего, очередной пациент», - мысль ушла бы незамеченной, если бы сознание не зацепилось за что-то. Пришлось даже отступить шаг назад и повернуть голову. Точно, знакомая фамилия… Даша не имела манеры рыться в деловых бумагах отца, и не считала это этичным, но сейчас внутри что-то подсказывало, что нужно обязательно посмотреть. Нужно. Обязательно. Она не стала поддавать это сиюсекундное чувство рациональному анализу, впрочем, даже если бы и стала, вряд ли бы это у нее получилось. Вместо этого она просто взяла открытую папку в руки.
«Точно. Это же он! Как же? Каштан! - Вдруг стало так весело, будто нашла на столе не чужое врачебное досье, а кусочек радуги, одним концом уходящей в детство, туда, где осталось что-то любимое и родное до боли, - Тимур Батрутдинов! Боже мой, и вправду он…».
Даша быстро пробежала глазами по строчкам досье. Посмотрев на фотографию, нахмурилась. Слишком уж разительно отличался человек, сейчас смотревший на нее с глянцевого целлулоидного квадратика, от того, кто еще несколько лет назад мелькал на экране телевизора, выливая оттуда на неподготовленных зрителей огромное количество теплой, светящейся энергии, приправленной улыбками и лучистыми взглядами.
Даша перевернула страницу. А вот и они. Вдвоем. Тимур и Игорь. Каштан и Бульдог.
«Какой он тебе Бульдог? – она мысленно одернула сама себя. – Видел бы Игорь Юрьевич, что ты его фотографии в досье его же бывшего коллеги рассматриваешь».
Конечно, второй мужчина на фотографии не был никаким Бульдогом. Это был Игорь Юрьевич Харламов, Дарьин начальник, владелец нефтеперерабатывающего бизнеса, а именно международной компании «Шлюмберже Лоджелко Инкорпорейтед», которую он унаследовал от деда, отошедшего к старости от дел. Но… на этой фотографии, в рамках этого иллюзорного мирка, где существовали только две улыбающиеся рожицы, он был совсем не похож на себя, такого, каким его знала Дарья. Каким его знали все. Он не был собранным, зажатым и «застегнутым на все пуговицы». Даша вдруг увидела своего начальника таким, каким он был раньше, еще до… Открытым, смеющимся и светящимся. Изнутри. Светящимся удовольствием и какой-то необъяснимой теплотой. Эти двое на фото смотрели друг на друга и смеялись. Их состояние передавалось через фотобумагу, годы и километры. Глядя на этих людей, сразу становилось понятно, что такое счастье. Они воплощали его, и это было невозможно скрыть. Контраст увиденного и того образа, который укоренился в Дашином сознании, был настолько разителен, что ей потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя. Вдруг разом вспомнилось все то, что они вытворяли тогда, на подмостках Камеди. Ожидая своей первой встречи с новым начальником, сразу после того, как она прошла собеседование, ей думалось, что сейчас она встретится с тем самым Гариком «Бульдогом», к образу которого привыкла в юности, наблюдая за ним на экране. Когнитивный шок, испытанный ею во время первой встречи, заставил стереть из памяти воспоминания об экранном образе. В кабинет в тот день зашел мрачный, неприветливый мужчина, слишком измученный и глубоко несчастный. Это так разительно отличалось от того, что Даша ожидала увидеть, что первые несколько минут разговора она даже не находила, что отвечать. После этой встречи Даша никогда не вспоминала о том, что было. Может быть, он всегда и был таким. А то, что ей помнилось, было лишь образом, клоунской маской.
И вот эта фотография. Она смотрела на нее, не отрываясь и не веря своим глазам. Значит, все-таки нет… Значит, не могло все это быть напускным. Потому что вот они – стоят, обнявшись, и улыбаются.
«Что же с вами произошло, Игорь Юрьевич? Что могло произойти с человеком, чтобы он так разительно изменился?».
От мыслей Дашу оторвал звук открывающейся двери. В кабинет вошел отец.
- О, Дашутик, какими судьбами ко мне? И, конечно, опять вместо обеда… Ты посмотри на себя – скоро можно будет в карман прятать! – Саровский подошел к дочери, обняв ее и вытащив из ее рук папку, - Вот так, значит, копаемся в отцовских рабочих бумагах, да?
Шутливо ворчливый тон отца и его бодрое бурчание вывело Дашу из оцепенения. Она поздоровалась, и, наскоро объяснив цель визита – «Думала, придется по работе лететь в Лондон, но уже дали отбой, так что тревога оказалась ложной» - и она тут же перешла в атаку.
- Пап, а расскажи мне об этом пациенте. Это же бывший друг Игоря Юрьевича! Я знаю, что не в твоих правилах, и все такое… но мне очень нужно знать, правда. Ты же понимаешь, я - *поворот пальца, приложенного к губам*. Пап, ну правда…
Саровский хотел было ей возразить, но что-то внутри не дало ему этого сделать. Где-то в мозгу щелкнул переходник, и загорелась табличка: «помощь». Что-то подсказывало: нужно рассказать. Что-то подсказывало, что где-то близко может оказаться ключ к решению проблемы…
Диалог, состоявшийся в последующие сорок минут, был тем, что называют «судьбоносным перевалом». По крайней мере, в двух судьбах уже был намечен крен. Только владельцы этих самых судеб об этом пока не догадывались. Двое, беседовавшие в кабинете, впрочем, пока тоже.

III

Каждому знакомо это чувство. Когда что-то не в порядке, что бы ты не делал – открыть машину, нажать на кнопку лифта, купить воду или подписать бланк – нет разницы, что именно, все равно где-то на периферии сознания ты чувствуешь, даже нет, явственно ощущаешь, как мерцает маячок: «траббл». И присутствие этого невыносимого маячка не дает спокойно дышать. Выматывает и разрывает мозг.
Дарья сидела в своем кабинете. Проблемы с отделом логистики мало того, что не были улажены. Они, наоборот, грозили превратиться в катастрофу. Припомнился конспект по менеджменту: «Кризисная ситуация – это ситуация, которая рискует подорвать или разрушить доверие к компании». «Ну вот. Еще не хватало, чтобы из-за неслаженной работы московского и лондонского отделов рухнул график поставок и ТНК отказались с нами работать…. За этакий подрыв доверия к компании шеф сам кое-кому кое-что надорвет».
Мысли в голове были. И даже работать, пусть из-под палки, но все же удавалось. Но чертов маяк, мигавший надписью «что-то не так», постоянно напоминал о себе.
Это произошло, когда Даша разговаривала с помощником. Это сложно было назвать разговором, скорее, помощник изощрялся в словесных экзерсисах, пытаясь «..уверить Дарью Олеговну, что все необходимые звонки уже сделаны и не только номер, но и машина зафрахтована…». Следующей должна была следовать Дарьина реплика. Но ее не последовало. Потому что она вдруг замерла на месте, продолжая смотреть помощнику прямо в переносицу. Все вдруг встало на свои места. Просто и ясно. Стало понятно, что она, Дарья Олеговна Саровская, лично может сделать для того, чтобы все наладилось. У двух, может быть, и не близких ей людей, но почему-то небезразличных. По крайней мере, она может попытаться.
Пауза затягивалась. Помощник все еще смотрел на нее в упор, теперь уже скорее с интересом. «Какой же вы молодец, Виктор. Прямо горжусь вами» - далее последовал поворот на каблуках и цокот в сторону кабинета. Виктор так и остался стоять посреди конфернц-зала.
Так, сделать голос поспокойнее. «Чего это ты, милочка, взволновалась? Ты просто чуть-чуть подтолкнешь их, и все. Самую малость. Ну, с Богом».
- Витя, зайдите ко мне, пожалуйста.
…
Набрать номер оказалось делом несложным. Гораздо сложнее оказалось договориться с человеком на том конце провода.
- Добрый день, Тимур Тахирович. Это Дарья … Виноградова, начальник HR-отдела «Сонико интернешл». Мы хотели бы организовать корпоративную вечеринку для наших сотрудников. Мне посоветовали обратиться именно к Вам.
- Добрый день, Дарья. Мне очень приятно, что Вы решили нам позвонить, но… видите ли, сейчас у нас небольшие проблемы с загруженностью, поэтому вынужден Вас огорчить – сейчас мы подобными проектами не занимаемся.
- А… это временно, или Вы вообще пока что не беретесь? Просто наше мероприятие не из разряда срочных и мы вполне могли бы его отложить на какой-то срок… - в голове одна мысль: «Боже мой, что я несу? Кошмар, да он сейчас просто пошлет меня. И какого я вообще заговорила о корпоративе? Переиграть уже не получится…».
- Дарья, о чем Вы? Вы собираетесь откладывать мероприятие только из-за того, что одна из фирм не может оказать Вам услуги по его проведению? Вы шутите? Я с удовольствием дам Вам телефон наших друзей, и они организуют все на высшем уровне…
Нужно было что-то делать. Голос был усталым и безразличным. Нужно что-то придумать. Что-нибудь.
- Тимур Тахирович, мы можем встретиться?
На другом конце Москвы мужчина, сидевший в кресле и до этого момента рассматривавший заставку на мониторе, от неожиданности даже оторвался от этого, несомненно, увлекательного занятия. «Ничего себе, неужели бывшая поклонница решила таким образом наверстать упущенное? Ну, детка, ты даешь», - Тимур усмехнулся про себя, но значения этому не придал: подобные прецеденты уже случались. Что поделать, отголоски былой славы.
- Зачем же, Дарья? Телефон той фирмы я Вам могу и по телефону продиктовать… - стало интересно, как же она будет выкручиваться. Хотя… не то, чтобы интересно. Апатия не оставляла пространства для этого замечательного чувства – интереса. Просто надо же было ей что-то ответить.
- Мне не нужен телефон этой фирмы. Мне нужно увидиться с Вами лично. Я не прошу о большем. Одна встреча. Это займет у Вас десять минут. Без дороги. Тимур Тахирович, Вы могли бы потратить десять минут своей жизни на меня? Я очень Вас об этом прошу.
Тимур рассмеялся. Забавная девчонка, однако. Пришла новая догадка – это журналистка. Точно. Копает сенсации для какой-нибудь паршивой газетенки. Ему вдруг представился заголовок статьи, что-то в стиле: «Бывшая звезда экрана. Грустный клоун: старость подкралась незаметно», или подобная чушь. Довольные читатели какой-нибудь «Экспресс-газеты» будут наслаждаться его унылым фэйсом целых сорок секунд. В метро, по дороге на или с работы. В других местах подобной прессы не читают.
В трубке молчали. И ее дыхания не было слышно. «Какая мне разница? Увижу поблизости фотографа – просто натравлю службу безопасности потом. Все просто».
- А Вы знаете, Дарья? Я согласен. Если Вам очень нужно, я могу с Вами встреться. И не буду спрашивать, зачем. Мне не интересно. Я Вас только сразу предупреждаю: никаких фотографий. Увижу фотографа – пленка будет изъята вместе с аппаратурой. Вы вняли?
«О чем он вообще? Какой фотограф?» - Дарья, мягко говоря, недоумевала. Пока не вспомнила, что ее собеседник все-таки бывшая знаменитость. Если они вообще бывают «бывшими». «Он, наверное, решил, что я журналистка. Этого только не хватало».
- О чем Вы, Тимур Тахирович? Какие фотографии? Мне не нужны Ваши фотографии абсолютно. («Они у моего отца и так на столе валяются»). Мне бы только поговорить. Только несколько минут Вашего внимания. И все.
- Как хотите. Но если что – я предупредил. В девять завтра Вас устроит?
«Как теперь объяснить ему, что он должен подъехать по определенному адресу, да еще и в определенное время? Черт, сейчас откажется…», - Даша лихорадочно пыталась что-то придумать, и не могла. Оставалось говорить правду.
- Тимур Тахирович, Вы только не нервничайте, но… Я Вас умоляю: Вы можете подъехать в среду к Ararat Park Hayatt к десяти вечера? Это очень важно. Вы себе не представляете, как.
Такой наглостью даже Тимур был слегка ошарашен. «Ничего себе…»
- И как Вы себе это представляете? Вы звоните, утверждаете, что Вам нужно встретиться, и выясняется, что я еще и должен куда-то подъехать, плюс к тому, в удобное Вам время. Дарья, Вам говорили, что Вы большая оригиналка?
«Шутит. Значит, не все потеряно».
- Тимур Тахирович, я Вас уверяю, Вы не пожалеете. Я уверена, что не пожалеете. Почему-то уверена. Это всего лишь десять минут. Подумайте, во сколько раз больше времени мы теряем на какие-то вещи, которые никогда не принесут нам удовольствия. А в том, что эти десять минут будут потрачены не зря, я не сомневаюсь. Возможно, это будут самые важные десять минут в Вашей жизни.
Что-то дрогнуло. Там, в том отдаленном углу души, который был заперт навсегда. От всех и на сто замков. От этой ее последней фразы вдруг что-то заныло. И неуловимо изменилось. Простые слова неожиданно напомнили Тимуру о том, о чем он запрещал себе думать. Все самое важное в его жизни было связано с … «Так, стоп. Она не имеет к нему никакого отношения. И не может иметь. Причем здесь он вообще? Бред какой-то». Следующая фраза удивила Тимура самого даже больше, чем его собеседницу.
- Я подъеду. До свидания.
Положить трубку. «Невежливо? Возможно. Мне все равно».
Это было ложью. Впервые за последние сутки Тимуру было не все равно. Брешь в стене апатии была пробита. Шок. Несколько слов, сказанные какой-то незнакомкой. Вообще не относящиеся к делу. Но почему-то хотелось думать, что она имела ввиду именно то. То, что не давало жить. То, что медленно гасило и утаскивало в пропасть отчаяния, или безразличия. Это давно уже были синонимы. Очень хотелось так думать. Но только сознание четко понимало, что это не может быть так. И он здесь ни при чем. Сюр.
…Апатия вернулась только к вечеру, с первыми звуками Юлькиного голоса.

IV

Перекошенное, бледное лицо Игоря Юрьевича Даша заметила еще на трапе. На земле его легко можно было идентифицировать по шатающейся походке. Среди довольных и счастливых прилетевших он смотрелся инородным телом. Впрочем, грех был жаловаться, хорошо, что вообще живым долетел.
Ей почему-то вдруг вспомнились удивленные глаза харламовского московского зама, когда она заявила, что сама поедет встречать шефа в аэропорт. Изумлению того не было предела. Еще бы, давно это у нас начальники HR-отделов ездят встречать боссов сами? Даша улыбнулась. «Представляю, что там теперь про меня говорят. Стенам курилки придется несладко».
Молчать всю дорогу до гостиницы оказалось делом не таким и сложным. Он рассказал про свою нелюбовь к перелетам еще по пути к машине, и попросил отложить обсуждение служебных дел до завтра. Даша согласилась не без облегчения. Ей даже на какое-то мгновение стало неудобно и подумалось, что она все это затеяла совершенно не вовремя, потому что Игорь Юрьевич и вправду ужасно выглядел, и эта встреча сейчас, возможно, не самая лучшая идея… Мысль угасла, так и не успев перерасти в серьезное угрызение совести. Потому что вспомнилась та фотография на второй странице папиного досье. Два молодых человека обнимаются и смеются, глядя друг на друга. Больше в том, что она делает, Даша не сомневалась ни секунды.
Машина прибыла к гостинице ровно без четырех минут десять. Даша проводила шефа к ресепшну, где он был оставлен ею заполнять бумаги. Вышла на крыльцо. Десять ноль четыре. Тимура не было.
«Там их заполнять-то минут десять… А в номере он сразу спать ляжет. Где же ты?» - даже самой себе она не могла бы объяснить, почему так переживает. Кто они ей? Зачем ей это вообще? «Боже, Дашка, тебе двадцать пять. Чем ты занимаешься? Что за детективное агентство «Лунный свет»? Ну, любила ты в юности посмотреть это дурацкое шоу… С чего ты взяла, что то, что ты устроила – вообще им нужно?». Ответа не было. Только лица на фото. Два человека на куске бумаги. Два человека, которые отличались от тех, кого она видела минуту назад и того, кого она видела на первой фотографии в папином кабинете, как небо и земля. Которые были лишь тенями себя прошлых. Это и был ответ.
Тимур подошел со стороны паркинга.
Сбежать по ступенькам, подойти ближе.
- Здравствуйте, Тимур Тахирович. Это я Вам звонила. Я Дарья.
Улыбнулся безразлично.
- Здравствуйте, Даша. Приятно. Ну так что, о чем Вы хотели поговорить? Мы так и будем разговаривать здесь? – Тимур обвел подступы гостиницы взглядом, демонстрируя, что хоть это «Арарат Парк Хаятт», все равно место для общения не самое подходящее.
- А мы не будем разговаривать. Я просто хочу, чтобы Вы увиделись с одним человеком.
- Приехали. Это что, розыгрыш? Я понял. Это кто-то из ребят заказал? Аааа, точно. Таир? Я угадал?
На лице Тимура появилась улыбка. Подумалось, что это кто-то из друзей балуется. С кем не виделся дольше всего? С Таиром уже несколько месяцев не пересекался. Тот вполне способен на такие шутки…
- Нет, Тимур. Это не розыгрыш. Пойдемте внутрь.
Слишком серьезно прозвучало. Девчонка слишком напряжена. Тимур разом откинул идею про розыгрыш, поверив ее интонации. Больше предположений пока не было.
Через холл он шел за ней, попутно рассматривая обстановку. Почему внутри «Арарата» он раньше никогда не был. Она остановилась так резко, что Тимур чуть не налетел на нее сзади. Отпрянув и подняв голову, он замер. Стало вдруг жарко. Очень. Стало нечем дышать.
Около ресепшна стоял и заполнял какие-то бумаги Игорь Юрьевич Харламов собственной персоной. Боковым зрением заметив около себя движение, он поднял глаза. И теперь смотрел на Тимура, не шевелясь и не моргая.
Так они и стояли, пока Даша не произнесла: «Игорь Юрьевич, Вы в номер сами подниметесь? До свидания, Тимур Тахирович. Игорь Юрьевич, значит, завтра, как договорились, на девять в офисе, да? До свидания». И ушла.
А они продолжали стоять, глядя друг другу в глаза. А потом вдруг Тимур подошел, подал руку и сказал: «Ну здравствуй, Игорь Юрьевич». И тот ответил на рукопожатие и на приветствие.
Еще что-то говорить было больно. Видеть его лицо сейчас тоже было больно. Думать и дышать было больно. Осознавать, что прошло четыре года, было не просто больно. Было невыносимо.
- Ты..
- Ты..
Одновременно произнесли начало фраз. Замолчали оба. Слова обесценились, слишком резко и слишком бесповоротно. Не имели больше смысла. Каждый из них все понимал без слов. И каждый знал, что другой понимает. За эти четыре года они так и не смогли стать чужими. Хотя старались.
В следующую секунду Тимур сорвался с места, неожиданно кинувшись к Игорю и сдавив его в объятиях со всей силы. Он сжимал его настолько сильно, насколько мог. Это апатия, не дававшая дышать все эти месяцы, уходила из его тела. Игорь сжимал Тимура в ответ. С такой же силой. Это боль, мешавшая существовать, выветривалась из мозга.
Молодой человек, стоявший за стойкой ресепшн, смотрел на них слегка обалдело. После стольких лет работы в гостиничном бизнесе его мало что могло удивить. Но вид резидентов некогда его любимого развлекательного шоу, обнимающихся у него на глазах, было делом не вполне ординарным. Поэтому он смотрел на них во все глаза. Подошедший портье что-то ему сказал, но он лишь вяло отмахнулся.

***********************************************************************************************

Весь клан Саровских был в сборе. Еженедельный семейный ужин был святым ритуалом, который никто старался не нарушать. Где-то между горячим и десертом Тамара Владимировна вспомнила, что они давно не были в театре.
- Олег, а что нам мешает посетить какую-нибудь антрепризу - я давно не созерцала великолепного Меньшикова - к примеру, в эту пятницу? Что ты об этом думаешь?
Саровский нахмурился, припоминая рабочий график.
- Дорогая, исключено. У меня в пятницу на восемь еще пациент. Не уверен, что я успею.
Повернувшись к дочери, Саровский добавил:
- Кстати, тот самый, твоего начальника друг.
Даша вскинула голову:
- Батрутдинов? А он больше к тебе не придет.
И улыбнулась.
- С чего ты взяла? – Отец был искренне удивлен.
- Я почему-то в этом уверена. В пятницу вечером он, скорее всего, будет уже где-то в районе Ноттинг-Хилла. Ему неудобно добираться будет. – Даша озорно хихикнула, и вытерла уголки рта салфеткой.
- А ты откуда знаешь вообще? Да и… лечение негоже бросать незаконченным. У него и вправду серьезные проблемы…
- Пап, да нет у него уже никаких проблем. К тому же… ты же умный, ты должен понимать: в некоторых ситуациях психоанализ бессилен.

@темы: Comedy Club, Цитаты

---

Интересно, зачем я на семинар-то приперлась? Энтузиастка недоделанная...

@темы: ГП, Размышлизмы, Ролевые игры, Я

---

Морган

С этой красавой буду ходить весь шестой курс. Хотела до перевода не менять, но не удержалась... Хотя, может, и не весь, про фишку с блондинкой я не забыла...

@темы: ГП, Размышлизмы, Ролевые игры, Персонажи

---

Читаю сейчас "Еще одна из рода Болейн". В полном восторге, ибо к историческим романам питаю слабость уже давно. А уж когда среди интриг, заговоров и любовных линий появляется еще и слэш... О, нет слов, чтоб описать мое ликование.

Немного цитат:

Весна 1525

- Все это ничего не значит, - повторил он. - Никому до этого и дела нет. Просто меня уже тошнит от женщин, постоянных заигрываний, от всех этих разговоров про женщин. Знаете, все эти сонеты, и флирт, и пустые обещания. Мальчики - чистые и понятные... - Он отвернулся. - Но это пустяки, не стоящие внимания.

Зима 1527

Чуть не плача, он закрылся рукавом и сказал просто:
- Я влюблен в мужчину.
- Франциск Уэстон? - выпалила я.
Его молчание ясно дало понять - я угадала.

Весна 1533

Пошла прямо к Георгу. Странно, дверь заперта. Постучалась условным болейновским стуком, подождала ответа. Послышалась какая-то возня, потом дверь приоткрылась.
- А, это ты! - сказал Георг.
Франциск Уэстон поправлял камзол.
- О! - Я сделала шаг назад.
- Франциск упал с лошади, - объяснил брат. - Ты уже можешь ходить?
- Да, но лучше мне отдохнуть.
Он отвесил поклон и вышел...

- Я люблю Франциска, - признался он. - Это самый замечательный человек на свете. Еще не родился мужчина отважнее, нежнее достойнее. Я жажду его, и тут ничего не поделаешь.
- Ты любишь его как женщину? - спросила смущенно.
- Как мужчину, - поправил меня брат. - Гораздо более пылко, чем можно любить женщину.

@темы: Размышлизмы, Литература, Цитаты

---

"Oh my God" или Мисс Морган в шоке

А чего все вдруг за профессора МакГонагалл голосуют? Сколько себя помню, никогда особой популярностью не пользовалась. Или просто были более активные кандидатуры? Так и сейчас есть... Хотя это моя скромная, но уверенная имха, конечно... Плюс профессору я сдала только две вводные лекции, за практику лениво браться. Тем более обязательные отыгрыши в работе меня как-то не прельщают. Точнее, не вижу в них ни капли смысла... А вот...
Мда, вот так и приходишь к выводу, что глубоко субъективна по отношению к людям.

@темы: ГП, Размышлизмы, Ролевые игры, Я, Персонажи